– А-а-а, ну да, ну да. Ну, я того, пойду, тогда что ли. После забегу ещё.
Ластинин дождался, когда Микола скроется из виду и закрыл форточку. «Может Миколу потом послать узнать, кто в той палате лежит? – подумал Ластинин, выглядывая сквозь приоткрытую дверь в коридор. – Или нет, пожалуй, не надо, сам узнаю, – решил он сам для себя возникшую задачку».
Пятиместная палата Никифора, куда его определили уже ближе к ночи, была на втором этаже в самом конце правого крыла коридора. После укола он отправился на поиски незнакомки, как он сам для себя окрестил женщину, рассказ которой услышал накануне. Выйдя в коридор, он осмотрелся. Рядом была лестница, ведущая на первый этаж, но сквозь стеклянные двери было видно, что она заперта на засов со стороны лестницы. На всякий случай, дернув за ручку двери, Никифор пошел по коридору к центральной лестнице, разделяющей здание на два крыла.
Вдоль коридора стояли железные кровати. Некоторые были пусты, а несколько было заняты больными. Вчера он не придал этому значения, но сегодня удивился своему пребыванию в палате, а не в коридоре. О том, что койка, на которую поместили Никифора, освободилась в последний момент, он не знал. Прикрепленного к ней больного с обеда увезли на операцию, в ходе которой тот скончался. А тут он в больнице появился и на «свободное» место и угодил.
Ластинин спустился по лестнице на первый этаж. Подмигнув сидящей за столом медсестре свернул в ту сторону, где, по его мнению, должна была находиться нужная ему палата.
– «Хозяйская», «Санитары», «Уборная», – читал он надписи на дверях, идя по коридору и считая двери.
«Где-то здесь, – подумал Никифор, задержавшись у палаты с написанной на двери цифрой «7». Дверь с номером семь была восьмой по счету, начиная от выхода на улицу. Было желание заглянуть внутрь, но Ластинин удержался. Он захотел убедиться, что точно определил нужную ему палату и направился обратно. Дойдя до центральной лестницы, повернул и вышел на улицу.
Взглянув в сторону, где вчера стал свидетелем разговора, оторопел – бревна, на котором он сидел под окном, не было. «Куда ж оно делось! Кому, черт его дери, понадобилось! – пронеслось у него в голове». Минутная растерянность прошла, и Никифор, пригибаясь под окнами, направился к тому месту, где накануне дожидался приглашения к доктору. Чистая без снега примятая трава свидетельствовала, что в этом месте и лежало бревно. Однако бревно было длинное, и след от него находился сразу под окнами двух палат.
Ластинин попытался вспомнить, где именно сидел он, но не смог. «Если сидел тут, то говорили в седьмой палате, – размышлял он, присев на корточки у больничной стены. – А если на другом конце бревна? Тогда восьмой?». Решив, что более он тут ничего не узнает, Никифор выпрямился и поспешил в больницу. Он снова прошёл мимо медсестры, которая в этот раз даже не обратила на него внимания, глядя в небольшое округлое зеркало. Когда он подходил уже к седьмой палате, дверь следующей восьмой открылась, и из нее на костылях вышла женщина в длинной до пола юбке.
– Вы не скажете, доктор Гаврила Никанорыч не в вашей палате? Мне сказали, что он куда-то сюда пошёл, – произнес Ластинин первое, что пришло ему на ум, когда та подняла голову и заметила его. – Мне с ним нужно срочно увидеться, – продолжал он врать, глядя на не молодую уже, но довольно таки привлекательную женщину.
