Недалеко от Коромысла тропинка снова вывела охотника к дороге. И тут пес натянул поводок и потянул Гаврилу в сторону берлоги. Однако, в отличие от первого раза, он особого беспокойства не проявлял, а лишь призывно поскуливал, заглядывая в глаза хозяину. Понимая, что потревоженное семейство вряд ли вернулось обратно, Гаврила не утерпел и влекомый кобелем, двинулся к ней.
Когда подошли к берлоге, снег прекратился. Следов утренней стычки Рыжего с медвежьим семейством не было видно совсем. Небольшая полянка у вековой ели, под которой чернел вход в берлогу, казалось, всегда была ровной и сияла белоснежной чистой. Гаврила скинул ружье и отвязал собаку. Та сразу кинулась к берлоге и остановилась у самого входа. Пес оглянулся на хозяина, затем пригнулся к самой дыре и зашелся громким лаем.
– Эй! Кто там! Уберите собаку! – послышался из берлоги детский крик, и из входного отверстия показалась голова Тольки Ларионова.
Кобель, заметив мальчонку, отпрянул, перестал лаять и приветливо завилял хвостом.
– Рыжий? Ты! – воскликнул паренек и выполз наружу.
Толька не заметил стоявшего сбоку Оманова и радостно обхватил собаку за шею. Рыжего он знал хорошо. Нравился ему этот огромный с медным отливом пес. Породистости в нем не было никакой, но с тех пор, как тот появился в Ачеме, красивее его для Тольки в деревне собаки не было. Ему как-то сразу удалось поладить с Рыжим. Мальчишка не боялся грозного вида пса и, завидев его, не проходил мимо, чтобы того не потрепать за шею. И кобель отвечал ему взаимностью. Всякий раз, улучив момент, облизывал мальчишку своим длинным шершавым языком или играл с ним, бережно хватая того за ноги.
– Толька? Ларионов, ты чего тут делаешь? – воскликнул Оманов.
После некоторого замешательства он пришел в себя и с удивлением разглядывал перепачкавшегося в медвежьей «квартире» мальчишку. Земля внутри берлоги еще не промерзла и находившийся там Толька, изрядно вымазался.
– Так это… Д-дядя Гаврила…, – завидев того, слегка заикаясь, произнес паренек. – Мы по т-тропе ходили.
– Кто – мы? С тобой еще кто-то был? – Оманов кивнул на берлогу. – Там, еще кто-то есть?
Мальчишка отпустил пса и, повернувшись к берлоге, громко крикнул в черную дыру:
– Витька! Давай вылазь!
И тут же в проеме показалась голова брата. Затем тот снова скрылся внутри и спустя минуту, снова высунулся из берлоги.
– Тетеру, чуть не забыл, – произнес он, старательно карабкаясь наружу.
Наконец, он выбрался и, кряхтя, поднялся. Пес подбежал к птице и ткнулся в нее мордой.
– Фу! Нельзя! – крикнул Толька.
– Рыжий! – гаркнул Оманов так, что Витька вздрогнул и уронил тяжелую птицу на снег.
Гаврила подошел к собаке и привязал веревку к ошейнику. Тот вильнул хвостом, опустил голову и уселся у хозяйских ног.
– Вы знаете, куда залезли! – воскликнул Оманов. – Это же берлога. У медведица с лончаками тут лежка!
Реакция Тольки была странной. Лицо у него сначала вытянулось от удивления, потом он громко рассмеялся и, уставившись на Витьку, замолчал. А тот тоже попытался улыбнуться, но улыбка быстро исчезла, и на глазах навернулись слезы.
– Ладно, – видя состояние Витьки, спокойно проговорил Гаврила и поправил съехавшую у того шапку. – Не боись. Нет тут сейчас никого. Лучше скажите, зачем в берлогу залезли.
Толька первым пришел в себя и быстро затараторил:
– Отец нас по тропе отправил. Ну, идем мы, идем. Половину силов проверили. До выскори, что у горелого дерева, дошли, а там сила одного нет. И перекладинки верхней тоже нет. Перья токо от тетеры. Ну, пошли мы по следу. А он, зараза, не удавился. Петлял по лесу вместе с перекладиной. Бегал, бегал и вот, в эту нору и залез, – парень показал рукой на берлогу.
