Ларионов ненадолго замолчал и, наконец, завел разговор, ради которого и предлагал Митьке прогуляться.
– Как там наш клад? Удалось увезти?
– В целости и сохранности. Только не на Смильском, а в деревне. С первого раза не получилось увезти, а потом. Вообщем… Давай по-порядку, – несколько взволнованно произнес Митька.
– Ты чего так разволновался? Я же без претензий. Как есть, так и есть.
– Помнишь, мы слитки из свертков выпотрошили?
– Ну.
– Ты тогда вроде сорок девять штук насчитал, а потом один еще принес.
– И чего?
– Я тут пересчитал их в погребе и всего сорок девять насчитал, – проговорил Гавзов. – А должно быть пятьдесят.
– Я не помню, а пятьдесят-то почему?
– Мне Оманов в госпитале сказал, – недоуменно проговорил Митька.
И ту Ларионов хлопнул себя по голове и рассмеялся.
– Ты чего? – недоуменно произнес Гавзов.
– Мы же тогда на берегу впопыхах считали. И больше же не пересчитывали?
– Нет. А чего их считать?
– Наверняка обсчитался я. Незадолго до смерти мне тесть рассказал, что к нему Ямпольский с половиной слитка пришел. А я тут чего-то вспомнил о том и понять не мог, почему их пятьдесят у озера насчитал, если один Ямпольский взял и к Озолсу с ним пришел. Значит, не сорок девять в озере нашли, а сорок восемь!
– А-а. А то я переживал, что один потерял, когда хотел на Смильское увезти, – облегченно произнес Митька. – И еще хотел сказать.
– Ну, говори, не тяни.
– Я, когда потом лодку с озера перегонял к баням, в эти тряпки камней наложил, проволокой обмотал и там же, где слитки были, утопил.
– Зачем? – удивился Толька.
– Да я и сам толком не знаю. На всякий случай.
– Подумал, что если кто найдет, то подумает, что в свертках ничего кроме камней и не было?
– Да, что-то вроде того.
– В принципе, правильно. Представь, хозяин объявится, а там ничего, – он еле сдержался, чтобы не засмеяться.
– А ничего смешного. Представляешь, я как ты тогда уехал, случайно застал Ваську с Гришкой Ретьяковым на озере. Гришка те свертки из озера доставал, а Васька на берегу их рассматривал.
– Оманов что ли?
– Ну, да! Якобы Ретьяков блесну утопил во время рыбалки. И ищет.
– Ерунда какая-то. Они-то с какого боку? Может, и правда блесну искал и случайно наткнулся?
Митька покачал головой.
– Может, оно и так. Только ты бы видел его лицо. Будто за чем-то непотребным в тот момент его застали.
– А откуда они узнали? Может… может тетка у Гришки что-то знала? Ну, и семейка у них.
В комнате ненадолго повисла тишина. Ларионов взял бутылку вина и налил в стаканы.
– Вздрогнем, как раньше говорили.
Они выпили и снова недолго помолчали.
– Может, и тетка. Что у нее на уме, не спросишь, – наконец, произнес Гавзов.
– Ну, да. Бабка еще себе на уме.
– Да, вроде еще не бабка. Шестьдесят с небольшим.
– А как там Васька? – поинтересовался Ларионов.
– Оманов-то? Женился на Зое. Дочке Пелагеи. Лесником работает. Охотой занялся. Нормально вроде у него все, – ответил Гавзов. – Брат его Николай в Нижней Тойге живет. В колхозе работает. Сейчас с бригадой в Ачеме на сенокосе.
– А чего ты все-таки на Смильское золото не отвез? – Толька вернул разговор в нужное ему русло.
– Повез я, да не довез.
Гавзов подробно рассказал приключившуюся с ним историю, когда встретился у реки с медведями. Когда дошел до истории с потерянным слитком, замолчал, не зная, рассказывать или нет.
– Чего замолчал?
– Да так…
– Давай, давай. Выкладывай. У подельников не должно быть секретов друг от друга.
