Ларионов тихонько засмеялся и выглянул в окно.
– Дождь вроде кончился.
– Как фильм называется? – неожиданно спросил Гавзов.
– Фильм? – не понял Толька.
– Да, в который ты предлагаешь сходить.
– А-а-а. «Полосатый рейс». На теплоходе зверей везли, а они убежали. Там парень буфетчика Шулейкина играл. Такой смешной актер. Не запомнил его фамилию. А что?
Гавзов приподнялся и тоже подошел к окну. В свете одиноко стоящего у парадного фонаря затейливо поблескивали лужи.
– Я тогда один слиток золота потерял. Случайно. Пока от телеги их перетаскивал, не заметил, как он из мешка выпал. Волоком тащил, а там дырка.
– И что? Потерял? – напрягся Ларионов.
– Не то чтобы, – тянул он с ответом. – Колька…
– Колька? – переспросил Ларионов.
– Вообщем, на следующий день Колька мой на рыбалку ходил в то место и нашел.
Сказав об этом, он облегченно вздохнул и вытер выступивший на лбу пот. Ларионов отвернулся от окна и уставился на Митьку.
– Как это? – выдавил он из себя.
– Как, как. Как теряют, так и находят. Он не понял, что это золото. Хотел мне отдать, думал, что железка какая-то нужная. А меня дома не застал. В школу принес. Хотел, наверное, дружкам показать, но не успел. Учительница заметила и тут же отняла.
– Родионова?
– Да, Пелагея. Она мне отдала от греха подальше. Такие вот дела, – договорил Митька и замолчал.
– Да, ситуация, – протянул Толька. – Сам что думаешь?
– А чего думать. Колька не знает, что это золото. Наверное, и забыл про этот случай. А Пелагея сказала, что постарается тоже о нем не вспоминать. Я после этого случая что-то забоялся слитки туда везти. Дорога дальняя. Не ровен час, что-то серьезное случится. Вот так и лежит все, как лежало.
– Понятно, – протянул Ларионов.
– Дома-то тоже опасно держать. Может где-то поблизости закопать. Утопить, в конце концов. В озере, чтобы никто не нашел, – закончил Митька свой рассказ.
Тут Гавзов улыбнулся.
– И стоило с озера доставать, чтобы утопить.
– А кто же знал тогда? Лучили рыбу, – проговорил Толька. – Ну не в нашем озере. На Вандышевском можно. Там вряд ли кто найдет. Воду с озера спустить когда-то пытались, а она не ушла, значит глубокое. И недалеко везти.
– Пусть пока полежит. Я еще подумаю. Два с лишним центнера как-никак. Двести с лишним килограмм. А ты слышал историю про золотого черта?
Ларионов расплылся в улыбке.
– Чего улыбаешься?
– Вспомнил эту байку. Ты бы не напомнил, я вряд ли бы когда вспомнил, – произнес Толька. – Он, вроде как у Савеловского порога жил.
– Я там пацаном частенько рыбачил. Из-за зацепов крючков много оборвал. От дедки своего о том черте впервые услышал. Так он… А может, и кто другой сказывал, что черт крючки отрывает. И он не один. В Вандышевском озере тоже живет. Его в двадцать пятом пытались поймать. Канаву выкопали, хотели осушить и поймать. А вода в реку не пошла.
– Тогда просто рыбы хотели наловить. Мне отец рассказывал, – перебил Митькин рассказ Толька. – А чего ты о нем вспомнил?
– Об озере подумал. Может, там утопить?
Тут Митька прислушался. Ему показалось, что за дверью кто-то есть. Ларионов, завидев реакцию приятеля, поднялся и пошел к двери. Осторожно распахнул ее и выглянул в коридор.
– Спят все, – произнес он и притворил дверь.
– Может, и мы пойдем? А то я что-то с дороги подустал.
Колька проснулся от того, что захотелось в туалет. Арбуз он вчера вечером попробовал в первый раз. Впрочем, как и его сестры, Нинка и Танька. Такой вкуснятины ему еще есть не доводилось. Яблоки в школьной столовой в Шольском частенько бывали и сестры домой несколько раз их приносили. Даже мед ел. К Нинкиной соседке по парте родня с Башкирии приезжала в прошлом году и его гостинцами привезли. Вот ее и угостили. Целую баночку подружка подарила. А Нинка ее в Ачем родителям принесла. Тогда Кольке показалось, что вкуснее его нет ничего. Ну, разве что шоколад. Но арбуз оказался настолько вкусным, что, несмотря на предостережения старших, Колька уплетал один кусок за другим. Пока от него не остались лишь корки. Узнав, что они растут в Астрахани, решил, что когда вырастет, уедет туда жить.
