– Говорит, что на телефон ходила. Ну, и позвонили в тот момент. Трубку сняла, потому, как никого не было больше. С конторы колхозной позвонили. Сказали, чтобы ты на Смильское пока не ездил. Вообщем, чтобы в контору сам позвонил, – как мог доходчиво объяснил Васька.
– Вот, в рот им компот, – протянул Митька. – А сама-то она где? Тебя чего отправила?
– Так это… Худенько что-то ей стало. Мы с Зойкой Пелагеиной ее усадили на землю, а то за сердце стала хвататься. Зойка за Клавдией побежала, а меня к тебе отправили.
– Не врешь?
Васька пожал плечами и кивнул в сторону, откуда пришел.
– Иди сам с ней и поговори. Она у дома Зеновых осталась. А то не ровен час…
– Типун тебе на язык.
– Ну, я сказал, а ты уж сам теперь как-нибудь.
– Ладно. Спасибо. А то я уж чуть было не уехал. Семь пятниц у них тоже на неделе-то.
***
На следующий день Гавзов придя в контору, первым делом позвонил в Нижнюю Тойгу. Однако на том конце провода отвечать не торопились. Он положил трубку и, раскрыв складскую книгу, занялся подсчетом остатков зерна и хозяйственного инвентаря, хранившихся на складе.
– Овес… 350 килограмм, – считая количество кормов для деревенской конюшни, перечислял он вслух.
«Совсем ничего. На пять голов на месяц-полтора хватит. Может Проня опять напутала? Вроде навскидку больше должно быть. Проверить нужно, – размышлял Митька». Он перевернул страницу толстой амбарной книги и в этот момент зазвонил телефон.
– Слушаю! – схватив с аппарата трубку, крикнул Гавзов и машинально вскочил со стула.
– Здравствуй, Дмитрий Павлович! – донеслось с противоположного конца провода.
К удивлению Митьки слышимость сегодня была такая, что голос разнесся по всему помещению.
– Здравствуйте! А кто говорит? Не узнал!
– Пластов Виктор Петрович. Председатель колхоза, – послышалось в трубке.
– Витька, ты что ли? – удивился Гавзов. – Откуда ты там взялся?
С внуком первого председателя Ачемского сельсовета они были погодки, да к тому же и родственниками. Мать Митьки доводилась Витькиному деду племянницей, и даже какое-то время сразу после революции работала в сельсовете вместе с дядей.
– Он самый, родственник!
– Ты откуда там? Ты же, вроде, в Котласе жил?
– Партийные приказы не обсуждаются. Сам понимать должен. О том еще поговорим. А я вот чего звоню. Хорошо, что успели тебя упредить, и ты за телятами не уехал.
– Ты серьезно или голову мне дуришь?
– О чем ты? А-а-а. Да, в пятницу лишь в Тойгу приехал. Сам не ожидал такому повороту.
– Никто не говорил, что будет новый председатель, – в голосе Митьки все еще слышались нотки недоверия.
– Ну, это не ко мне.
– А Семеныч где?
– Его в Верхнюю Тойму перевели. Там планируют новый леспромхоз строить. Ну, его в качестве директора. Если честно, то это его инициатива, чтобы со Смильского телят пока не гонять. Тут для них еще место не готово.
– Понятно тогда.
– Я к вам через недельку-другую приеду. Обсудим все вопросы. А пока… Да, вот еще что. Ты на лесничего никого не присмотрел? Шаньгин Петр Семеныч с тобой же говорил по этому вопросу. Себя не предлагай. Не отпущу. Кольку-то помнишь?
– Сына что ли его?
– Ну, да. Его старшим лесничим с полмесяца, как назначили. В Ачеме себе помощника ищет. Помоги.
– Да, есть кандидатура. Парень толковый. Недавно в Ачем вернулся. Я с ним уже переговорил.
– И что?
– Согласен. Правда, судимость имеет, но то все ерунда. Воевал. Ранен был. А судимость. Так я же тоже на Колыме был.
