Ударившись о ножки кушетки, на которой лежала Джуди, Габриэлла вскочила на ноги и склонилась над ней. Всё это длилось считанные секунды: она приложила ладонь к ране, а затем её же кровью нарисовала смазанную руну Перт на лбу умирающей Джуди. Последний штрих получился особенно смазанным, ведь в этот момент Габриэллу схватили за шиворот и отволокли в сторону.
– Выведите отсюда ребёнка, – потребовал врач.
Послушный санитар схватил девочку за плечи и толчками повёл к двери.
– Уруз-з-з, – просипела Габи, мысленно накладывая на жнеца мощную руну, которую она выводила указательным пальцем правой руки, прижатой к бедру.
Суть данной руны была простой: избавлять от недуга, рассматривая его, как нечто чужеродное. Габи еле заметно улыбнулась, осознавая, что у неё получилось сделать то, чего ранее она не делала – нанести руну, не прикасаясь к поверхности или существу.
В отличие от Габриэллы, идущей сейчас под присмотром санитара в свою палату, никто не видел разъярённого жнеца, из тела которого вырывался поток жизненной энергии. Выгибаясь голубой искрящейся дугой света, он впитывался в тело девушки, помеченной целебной руной.
Родственная душа (встреча с Вильгардом)
Примерно двадцать лет назад
(по меркам мира Габриэллы Дэй)
– Бабуль, посмотри, что я нашла, – Габриэлла протянула пыльную стопку потрёпанных временем томиков.
За лето она успела изучить всё вокруг: огород, посреди которого стоит покосившаяся баня, основную часть дома и огромную ограду, пристроенную к нему, соседские дворы и даже колодец. Сегодня же очередь дошла до самого мрачного и загадочного места – чердака. Почему-то туда тянуло особенно сильно, но запреты старших заставляли откладывать посещение этого места напоследок.
– Габи, внученька, – бабушка взяла её за руку и усадила на лавочку, рядом с собой. – Сколько раз я просила тебя не лазить по чердаку этого дряхлого дома. Там темнотища. Того гляди, доски гнилые проломятся под ногами или, чего хуже, током ударит от старых провисших проводов.
– Я была осторожной, – Габриэлла виновато опустила голову, попутно стирая ладонью пыль с найденных вещей. – А то, что света нет, так это ерунда. Мне он не нужен.
– Свет нужен всем, – тихо проговорила бабушка, имея ввиду вовсе не буквальный смысл этой фразы.
Она грустно улыбнулась, глядя на Габи, поправила её растрёпанные волосы, с насторожённостью покосилась на стопку рукописей, некогда принадлежавших её бабушке. Той, в свою очередь, они достались от её прабабушки и так далее. В роду лишь она – бабушка Габриэллы – и её мать никогда не чувствовали в себе сверхсил и даже намёка на способности, о которых говорилось в данных рукописях.
Габи и бабушка ещё немного посидели, наслаждаясь свежим воздухом и рассуждая о бесконечности вселенной, а затем вернулись в дом.
Габриэлла дождалась позднего вечера и, когда бабушка уснула, достала из шкафчика принесённые с чердака книги. Чувство, что она испытала, открыв первую же из них, девочка не смогла бы передать словами. Мутные, лишённые цвета глаза чётко видели красивые символы, нарисованные и написанные от руки. Как выяснилось позже, это были руны и древние магические узоры. К каждому из них было небольшое пояснение и зарисовки движений: грубо изображённые человеческие фигуры, то с поднятыми к небу руками, то со сложенными особенным образом пальцами, рисующими что-то в воздухе, то сидящие в позе лотоса по центру круга, в коем изображена шестиконечная звезда. Язык, на котором были написаны пояснения к рисункам, казался знакомым, но это было неважно: строки становились понятными и объёмными, словно написанные тонкой линией огня, они светились и парили над страницей. Габриэлле почудилось, что она слышит написанное и с каждой последующей страницей внутри неё пробуждается незнакомое ей озарение. Казалось, невидимые уста предков шепчут ей свою историю, попутно делясь знаниями, коими обладали; знакомые и в то же время чужие руки прапрапрабабушки открывают занавес, позволяя впитать опыт, пробудить древнюю силу и осознать свою настоящую сущность.
