Гостья округлила глаза, не ожидала такой суммы. Простой человек на эти деньги год может жить. Ну, да уж выбирай, матрона. Любовь или деньги. В жизни редко бывает и то и другое вместе. Чаще всего нам приходится делать нелегкий выбор. Обычно в пользу последних. Но здесь страсть была нешуточная, ибо через мгновение женщина уже шептала:
– Хорошо, завтра принесу. Только уж и ты меня, того, не обмани…
Она едва успела произнести последние слова, как ведьма вскинула голову и обожгла неразумную таким яростным взглядом, что та чуть не задымилась. Поспешно натянув на голову капюшон, женщина кинулась к двери и исчезла в хрустящем холоде темной осенней ночи.
3.
Ольга проснулась под ласковым пуховым одеялом, привезенным из самого Парижа, потянулась, как кошка, потерлась щекой о подушку. Приоткрыла раскосые глаза и сощурилась от солнечного света, тонким лучиком пробившимся незваным гостем в ее спальню. Откашлялась, и крикнула:
– Нюрка!
Подождала немного и крикнула еще раз:
– Нюрка, гадина, подь сюды!
Раздался слоновий топот и в комнату ввалилась сенная девка с красными щеками и растрепанной русой косой до попы. Испуганно хлопая глазами, она гренадерским голосом рыкнула:
– Что угодно барыне?
– Неси завтрак, да скажи Кузьмичу, пусть сегодня же звонок починит, я так весь голос сорву, тебя кричавши.
– Слушаюсь, барыня, – и задом, задом – в двери.
– Нюрка, твою породу! – Снова заголосила Ольга. – Да окна- то открой, холера! Вот непутевая, у всех девки как девки, а этой все разжуй, да в рот положи.
Под барское ворчание служанка торопливо открыла тяжелые бархатные шторы, впустив в комнату морозно- яркий зимний день. Так ведь и был уже час пополудни. Вчерась барышня поздно вернулась, с бала- то у статского советника, около четырех утра уже пробили мраморные часы в холле. Да у Филиппова началась утренняя суматоха, тесто ставили, да сновали туда- сюда грузчики под окнами, разгружали телеги с мукой да с сахаром, да с изюмом.
Изюм- то стали помногу закупать недавно совсем, после казуса, приключившегося с партией саек, отправленных к столу генерал- губернатора А.А. Закревского. Его вспыльчивость и жестокость по всей Москве славились – нетрудно представить себе его реакцию, когда он разломил саечку, а там таракан запеченный.
А ну, подать сюда Филиппова Ивана, да побыстрее! В ярости указывает ему на несчастное насекомое, да и спрашивает:
– Это что еще такое?
А Филиппов, не моргнув глазом, ему и отвечает:
– А это, батюшка, изюм- с.
– Изюм- с?
– Изюм- с.
И головой утвердительно покачивает.
– Да какой же изюм, дурак? Разве бывают сайки с изюмом?
Тогда Иван берет этот кусок сайки, что с тараканом, и начинает у всех на глазах спокойно ее жевать. Потом проглотил.
Вернулся в пекарню и вывалил мешок изюма, приготовленного для булочек, в саечное тесто, а через час отнес новую партию свежеиспеченных саек к Закревскому. Поклонился, да и говорит:
– Вы попробуйте, попробуйте, да не бойтесь. Вам в прошлый- то раз с косточкой попался, недоглядел, виноват- с. Теперь сам лично каждую ягодку проверяю, что к Его Превосходительства столу идет.
Откусил генерал- губернатор от сайки- то, и правда, вкусно. Оттаял, да еще и похвалил за нововведение. Молодец, Иван Филиппов, потешил.
С тех пор и появился новый сорт: сайка московская с изюмом.
Все это Ольге донесла девка Нюрка, наслушавшись сплетен внизу, на лавочке у подъезда. Девка деревенская, она и в городе продолжала грызть семечки и чесать языком, да песни горланить по праздникам.
