В настоящий момент сама она слегка склонилась над котлом, с деревянной длинной ложкой в руке, только что сняв пробу. Глаза ее были закрыты, лицо перекошено гримасой отвращения. Решив, что вкус достаточно противен, женщина открыла глаза и с упоением принялась мешать ложкой в котле.
Она была не просто старой, очень старой, просто древней. Никто не знал, сколько ей на самом деле лет. Она была здесь всегда. И ее домик уже много десятилетий разваливался на окраине поселения, да все никак не мог развалиться окончательно. Только постепенно другие, новые постройки, приближались к нему все ближе и ближе. Казалось, вот он, строящийся новый дом, руку протяни, и он совсем рядом. Ан нет, проходили дни, и к моменту завершения строительства ведьмина халупа оказывалась так же далеко от всех, как и вначале.
Меж тем у котла оживилась активность. Женщина достала из- под лавки деревянный ящик, со звяканьем выволокла его поближе к котлу. Ее седые волосы тугими вьющимися прядями падали на лицо, на сутулую спину, на согнутые плечи. Испуганный резкими звуками огромный черный кот подскочил на полке под потолком, выгнул спину колесом, с усов посыпались мелкие веселые голубые искры. Через минуту, поняв, что его спокойствию больше ничего не угрожает, он снова свернулся уютным калачиком на своем нагретом месте.
Старуха распрямилась, откинув со лба непослушные пряди, странно молодые глаза сверкнули зеленым блеском, она рассматривала на свет маленький стеклянный пузырек с притертой крышкой. Удовлетворенно вздохнула, вытащила пробку и подула внутрь, поверхность же обтерла рукавом. Добившись таким образом стерильной чистоты, колдунья полезла в подпол.
Кряхтя и поскрипывая всеми суставами, она задом выползала наверх, таща за собой по шаткой лестнице странное сооружение с трубками и огромным зажимом. Так же кряхтя, она половчее ухватилась за металлические края, и с недюжинной силой, которую никто не мог бы предположить в этой скукоженном выдержанном теле, подняла и положила этот круг на котел, быстро прижав зажим. Под отводной конец длинной, изогнутой бесконечной спиралью трубки, подставила жестяной бидончик.
Дождавшись первой синей капли, со звоном разбившейся о сухое дно сосуда, ведьмачка, с наслаждением почесываясь, отправилась спать.
Но не успела дойти до лежанки, как в дверь тихонько постучали. Она остановилась в нерешительности на полпути, прикидывая, что сейчас около девяти вечера, все приличные люди уже часа три как спят. Раздумывая, открывать или нет, она все- таки подошла к оконцу и попыталась посмотреть наружу. Кроме суматошной тени на своем крыльце, через закопченный кусок чужих внутренностей больше невозможно было ничего разглядеть.
Стояла поздняя осень, опять ударил заморозок, который уже прихватил грязь во дворах и сковал тонким стеклянным покрывалом многочисленные лужи в набитых телегами колеях. В тихом морозном воздухе поскрипывание шагов раздавалось громко и слышно было далеко. Темнело рано, спать ложились тоже с закатом солнца, чтоб не жечь лучины и сальные свечи в домах, что победнее, да восковые свечи в богатых теремах.
Она привыкла, что к ней ходили тайно, по темкам. Но сегодня колдунья устала. Зелье варилось третьи сутки, все это время она не спала, так как составные части требовалось добавлять каждый час, а в промежутках внимательно следить за изменением цвета. Варево было капризным, но и самым сильным, а значит, и самым дорогим.
