За время автономки только один раз мы нырнули, увидев самолёт. Это было в первой половине похода. К счастью, вахту в рубке нёс сам командир капитан 2 ранга Пешков Александр Васильевич. Он-то и заметил самолёт.
Обычно на подводной лодке не бывает конфликтов. Но напряженность и стрессогенность профессиональной деятельности моряков-подводников определяется продолжительной изолированностью от внешнего мира, работой в замкнутом пространстве, узким коллективом сослуживцев с жёсткой иерархией отношений, сложными эколого-средовыми физическими факторами. Это приводит иногда к риску развития расстройств психического здоровья.
Однако, трудности похожи на собак: они кусают лишь тех, кто к ним не привык.
Так вот, наш Док, получше всякого замполита, умел найти подход к каждому члену экипажа. Не удивительно, что он знал основные этапы жизни почти каждого нашего моряка, их семьи, заботы и проблемы. Советов,
если не просят, – не давал, соучаствовать всегда стремился. Поэтому он на лодке был, как гипнотизёр: войдёт в отсек и… все расслабились.
И вот те на! Надо же было такому случиться: у Док`а воспалился аппендицит. Ситуация аховая! Карибский кризис. Лодка где-то у берегов Кубы. Всплывать категорически нельзя. Что делать?
Доктор понимал, рассказывая мне, что любой не оперированный аппендицит заканчивается перитонитом. Были, правда, в истории чуть ли не с Древнего Рима случаи, когда не разлившийся перитонит как бы консервируется, и его вырезали позже, чуть ли не через год. А вообще без операции почти каюк.
Тогда профессиональный толковый врач Минючиц принимает решение: сделать операцию самому себе. Тем более, что им в медицинской академии об этом подробно и квалифицированно рассказывали хорошие профессора.
– Конечно, это была авантюра, – признался Док, – но выхода не было, не помирать же. Понимал, что наша боевая задача поважней одной человеческой жизни.
Далее, не очень подробно, но в шутливой форме, рассказал, как он вместе с химиком себя оперировал.
Позже я почитал занимательный рассказ писателя Ломачинского, как врач Пахомов не так давно сделал себе операцию аппендицита на атомоходе, тоже в автономном плавании. Будешь читать, обхохочешься, такой там трагикомический юмор.
В этом сюжете про аппендицит в экстремальных условиях меня больше занимало само решение врача идти на такую операцию самому себе. Это похлеще, чем на пикирующем бомбардировщике вместо Гастелло лететь.
Истинное мужество выражается в спокойном самообладании и в невозмутимом выполнении своей профессиональной задачи, невзирая ни на какие опасности. Не зря оставил нам в наследство мудрые слова истинный философ Демокрит: «Мужество делает ничтожными удары судьбы».
А ещё, на мой взгляд, самое высокое мужество – это мужество мысли.
Трудно даже представить себе, как человек, понимая опасность ситуации, идёт на риск, надеясь только на свой профессионализм. Каково, а? Уверен, что мужество у таких людей растёт с опасностью: чем туже приходится, тем больше сил, но, если без благоразумия – это уже не мужество, а так… авось.
Да, когда он мне рассказывал, то предупредил, что договорился с командиром по возвращению в базу в случае положительного исхода никому об операции не рассказывать, в вахтенный журнал не записывать. Мало ли как поймёт командование, близкие… Это не потому, что он не был тщеславным. Это было потому, что наш Док был профессиональной доброты человек.
