Так вот что рассказал мне Валентин Евгеньевич про аппендицит в автономном плавании в Норвежском море на широте 81 градус, подо льдами Арктики:
«Командовал я тогда подводной лодкой К-438. Шла середина автономки. Входит ко мне в каюту капитан медицинской службы Игорь Иванов, начальник медслужбы корабля, и докладывает:
– У турбиниста матроса Шагатаева приступ острого аппендицита. Необходима срочная операция.
В таких высоких широтах, да ещё подо льдом, хирургам работать не приходилось.
– Доклад Ваш принял, приступайте готовить операцию.
Вижу, доктор растерян. Выясняю. Оказывается, он никогда операций аппендицита не делал. Тогда я при нём включил телевизионную систему наружного наблюдения. Показал, что над нами тяжёлые льды со сталактитами. Всплыть невозможно. Идти к чистой воде и ждать корабль обеспечения долго. И ещё: есть приказ ни при каких обстоятельствах себя не обнаруживать. Одна человеческая жизнь здесь была не в счёт. Что делать?
Глядя в бледное лицо врача, я сказал:
– Даю сутки на подготовку операции, по готовности, доложить.
Всё подготовили, сбавили ход до минимума, боцман держит глубину 50 метров, дифферент ноль градусов, в лодке тишина, трансляция включена на все отсеки, доклады врача командиру слышит весь экипаж.
– Операция началась, сделал первый надрез.
И опять тишина. Долгая тишина. Через какое-то время доклад:
– Мы не можем найти аппендикс. Что делать?
Понимаю, что врач опять растерян. Чем ему помочь? Да, можно взять часть моральной ответственности на себя!
Спокойно вполголоса говорю:
– Приказываю продолжить операцию.
Буквально, сразу же ответ:
– Аппендикс найден!
В лодке стало ещё тише. Слышно даже было, как у микрофона дышит вахтенный офицер.
Через час-полтора мне принесли банку с законсервированным аппендиксом. Всё слава богу.
Через несколько дней и матрос Шаготаев поправился, и доктор порозовел, и домой в базу мы направились».
Я всегда вспоминаю своего доктора Минючица, когда передо мной дилемма, а её надо решать, зажав всю свою волю в кулак. Потому, что мужественным называется тот, кто безбоязненно идёт навстречу всем своим проблемам. Хорошо, правда, если ему ещё помогает его интуиция. Ведь, интуиция – это искусство чтения чистых страниц.
Глава 2. Оверкиль под Голландией
Когда перевернулись, и я оказался под водой, почему-то первая мысль была о маме. Мама мне мальчику лет в 14 говорила: «Не ходи на речку, утонешь. Мне цыганка сказала». Маму я старался слушаться. Хоть и боязно было кататься на скользких льдинах весной на речке Лопань в Харькове, но я катался. Потом мой друг Борька нарядился в тельняшку. Как мне хотелось иметь такую! Наверное, поэтому и стал моряком-подводником.
Было это в начале лета. Жена уехала с малолетним сыном из Балаклавы в Ленинград, потому что помощи от меня не было никакой, подводную лодку поставили на ремонт на месяц в судоремонтный завод в Севастополе, экипаж перевели на ПКЗ (плав казарму) при заводе. Офицеры и мичмана большей частью были отправлены в отпуск. Только механик, кто-то ещё и я «караулили» личный состав. А так как я холостяковал, то вызвался быть дежурным по казарме ежедневно.
Море я уже повидал и в курсантские годы, и поплавал на «малютке» М-353 с замечательным отцом-командиром Крыжановским Вячеславом Алексеевичем.
Хотелось чего-то морского больше. Думал, получится ли из сухопутного харьковского мальчишки настоящий моряк, чтобы похвастаться какими-то приключениями, может, даже опасностями.
