Двенадцать часов позади. На сон осталось меньше пяти с половиной. Еще есть время перекинуться словечком с Лимрой. Каризоах внес в спальню вечернее питье, слуги сняли с Теда сапоги, кафтан и узкие брюки, помогая облачиться в вечерний халат. Слуги унесли одежду, ночью из нее выбьют пыль, сапоги почистят, и завтра она будет как новая. Каризоах пожелал спокойной ночи и вышел, оставив короля и первую жрицу наедине. В точный час пришла из своего дворца Онри, поставив на двери запирающее заклинание под сегодняшних ночных стражей – Лана и одного из братьев Ракха. Изнутри защитным заклинанием скрепила двери Лимра. Обычный порядок отхода ко сну был соблюден, но этой ночью дверям придется отвориться задолго до рассвета.
Как же утомительны все эти официальные приемы, благотворительные и офицерские балы, генералы, «промышленники», спонсоры и другие официальные лица. Легче посадить F-8 Crusader на палубу «Китти Хок» при боковом ветре в пятнадцать узлов, чем вынести один из таких вечеров. Придумывать отговорки, чтобы не ходить на такие застолья, – это низко. Манкировать гостями, даже малознакомыми и второстепенными, совсем без объяснений – не хватало гордости. Тед мог бы иронично заметить, что он просто солдат, если бы эта фраза не была затерта, опошлена и обессмыслена многочисленным употреблением со стороны лиц, которые простыми солдатами, то есть заурядными расходными единицами, никак не являлись. Он – герой, король, чудо и не может себя ставить ниже достигнутого уровня, если хочет сохранить связь с реальностью.
От разбегающихся мыслей его спасла Лимра. Ее нога оказалась на плече Теда. Надавив ступней на королевский затылок, она привлекла его к себе, и они несколько раз поцеловались. Пустое серое лицо первой жрицы сменилось синим чешуйчатым камуфляжем комиксовой Мистик. Мечта пятнадцатилетнего Теда осуществлялась спустя не годы, а целые жизни: такая пропасть отделяла Теда Карвера от того никогда не существовавшего техасского паренька, который рыбачил с палкой-острогой, обожал комиксы, реслинг и гонки в категории Top Fuel. С каждым днем, с каждым открытым проходом, вылетом, посадкой, выполненной задачей, пораженной целью, израсходованным боекомплектом эта пропасть росла, ширилась, углублялась. Его память давно не хранила события непрерывным, последовательным рядом, где одно событие, по аксиомам порядка, обязательно предшествовало или следовало за другим; эта река больше не текла, а покрылась льдом, развалилась на мутные осколки с острой режущей – только попробуй тронь! – кромкой, ткань памяти разорвалась на лоскуты и заплаты, стала как изрезанная монтажными ножницами кинопленка, эпизоды которой, не имеющие начала и конца, перемешались в непредсказуемость хорошо тасованной карточной колоды.
Вдвоем они свалились на кровать. Цепляющиеся за простыни суперчасы скользнули с запястья Теда и громко упали на пол – им ничего не будет. Когда Тед подобрал их, они показывали тринадцать с мелочью. Незнакомые звезды светили через окно. Внизу темным силуэтом выступала крыша чьего-то дворца. Тед заснул.
Шум на улице разбудил Теда посреди короткой ночи. Он нашарил валявшиеся на полу рядом с кроватью часы, на ощупь ткнул в них пальцем, и большая кнопка подсветки раскрасила оранжевым экран, на котором горело четырнадцать часов. Кругом темнота. Что там снаружи происходит? Какая-то странная тишина и будто беспорядочный шум пробивается через нее откуда-то издалека. Легкая дрожь пробежала по стенам, будто едва различимое землетрясение тронуло дворец. Нехорошее предчувствие. Вспышка синего света за окном. Не близко. Из комнаты виден лишь голубоватый отсвет на крыше соседнего дворца. Сигнал тревоги? Но это не на площади. Где-то позади. С другой стороны дворца. Что с самолетом? Тед хотел встать, чтобы посмотреть, но рука Лимры уложила его обратно.
