– Ни того ни другого, – задумался Мельхиор. – Когда это произошло?
– Лет десять назад.
– Отдам Андзору должное, тогда у него хоть чувство юмора было.
Паласар чуть не подавился слюной от неожиданности.
– Нет, серьезно, – пустился в разъяснения Мельхиор, – если человек кидает камни вверх, он должен понимать, что рано или поздно ему прилетит по макушке. Не дело обвинять камни и ту силу, что тяжесть их влечет к земле. Я прицелил много птиц в зените и бросил к солнцу множество камней, и, если не увернусь, я не буду на них зол.
– Нет уж, – замотал головой Паласар, – решения ослеплять людей мне не по вкусу даже с перцем всех риторических уловок.
– Наверное, именно поэтому ты и идешь рядом со мной. Ты не принимаешь судьбу, но не принимать судьбу тоже судьба.
– Если не принимать судьбу – судьба, то лысый – цвет волос, лошадь – безгорбый верблюд, здоровье – еще одна болезнь, а жажды не существует, потому что отсутствие воды суть неотличимо от ее наличия, но мало кто рискнет доказать последнее утверждение на своей шкуре.
– Даже слушать не хочу, – оборвал Мельхиор. – Пришли!
Черная подземная река текла, как и вчера, две лампы на стене освещали контуры пещеры, несколько отверженных, приведенных болезнью и изгнанием к окончательному равнодушию, лежали в кельях. Королева и Хафар, каким-то образом опередивший спутников, сидели на драном персидском ковре посреди пещеры.
– Для вас есть дело, – без церемоний обратился волшебник к королеве. – Помогите спасти людей наверху.
– И что для этого надо сделать? – спросила королева, четко показывая, что содержание работы интересует ее больше, чем судьба жителей.
Мельхиор изложил свой замысел:
– В городе двое ворот: северные и восточные. Надо захватить сторожевые башни над воротами. И кое-что еще, но ворота – это самое сложное.
– А если не получится?
– Завтра города не будет, – предрек Мельхиор. – Я знаю это достоверно, ибо и мне в этом зрелище было предложено почетное место на дворцовом балконе.
– Зачем отказался?
– Соглашаться, что ли?
– Нам не под силу то, что ты просишь. Ворота охраняются. А согласись я, ты же понимаешь, что мой титул почетный, почти что шуточный. Сколько из нас не утратили окончательно силу и гордость? Тут каждый второй доволен крысиной долей.
– Твой сын думает иначе.
– Охрана ворот не сильна в это время года, – вступил Хафар. – Пьянство и дурман – вот праздник стражников, но все же многие из нас погибнут.
– О, мой сын презирает Андзора до дрожи в поджилках, – грустно рассмеялась королева. – Он бы пошел с армией, чтобы уронить Андзора с постамента, да вот беда – мой сын слепец, а из них не выходит доблестных воинов. Впрочем…
Королева задумалась. Желание сделать нечто значительное запало ей в душу. Сделать если не для себя, то для Хафара, чтобы насытить его ненависть.
– Я не могу собрать людей… это правда, – произнесла королева, – но король мог бы это сделать. В тебе есть сила, гнев, гордость. Ты никогда не думал стать королем, волшебник с севера?
– Ты предлагаешь мне взять тебя как жену? – удивился Мельхиор.
– Как еще мне встретить достойного мужа?
– Если прокаженным нужен король, то яснее убить тебя и сделать королем Хафара. Он пользуется успехом.
– Ладно, – с поникшей головой отвернулась отвергнутая королева, – пусть Хафар делает, что считает нужным.
Волшебник качнул головой в знак согласия. Его карты играли сами по себе, расклад улучшался, но оставался проигрышным.
