Разлом - страница 5

– Похоже, ты уже сам за нас все решил. Я, например, еще ничего не говорил по этому поводу. Самое главное препятствие – деньги. Вернее – их полное отсутствие. В отличие от тебя, я не могу вот так все бросить и улететь на край Земли. У меня семья, отец, дела нерешенные разные. Тебе это понятно, вообще? И следующий вопрос: а оно нам нужно? Зачем это все?

Стен сейчас смотрел на меня как учитель на бестолкового ученика, который никак не может понять, почему дважды два четыре:

– Ты что, дружище!? А дух свободы? А адреналин? Путешествие, в конце концов. Это же круто, черт побери! Мы с тобой за последние три года уже мхом поросли. Скоро грибы из нас полезут. А ведь мы сейчас в самом что ни на есть расцвете сил. Давай рванем туда!

– Ну…не знаю, – сомневающимся голосом сказал я. – Как-то все это неожиданно. Так не делается. Еще вчера мы об этом даже и не думали.

– Ну и что? Когда мы с тобой заранее думали? Вспомни.

А ведь Стен по-своему был прав. Мы никогда ничего не планировали. Все происходило само собой, наобум. И именно это нравилось нам. Когда есть интрига, какая-то неизвестность или даже риск. Когда ты, как птица, расправляешь свои крылья и всецело отдаешься воздушным потокам, не зная, где окажешься через мгновенье.

– Ладно. Умеешь уговаривать, – согласившись с его неопровержимыми доводами буркнул я. – Но, учти: завтра возьмем деревянный щит с ручкой, напишем там объявление о продаже магазина и ты будешь с утра и до вечера ходить по центру города, рекламируя все это.

– Легко! – задорно воскликнул Стен и вскочил на ноги. – Это мне под силу. Полтинник займешь до среды?

– Я так и знал, – вздохнув ответил я и открыл кассу. – Здесь только тридцать с мелочью, больше нет пока.

– Тридцать значит тридцать, – благосклонно заявил Стен, ловко выхватил из моей руки банкноты и, не прощаясь, вышел на улицу.

«И как это ему постоянно удается?» – риторически спросил я сам у себя и пошел наливать кофе. Завтра будет тяжелый день. Но потом будет легче…

Как это ни удивительно, но именно Стен поспособствовал тому, чтобы я смог найти покупателя на свой магазин. По его словам, он бродил с рекламным плакатом в руках где-то в центре и его заметил один человек, ищущий место для открытия большого парикмахерского салона в нашем районе. Через пару дней мы уладили с ним все финансовые вопросы и я, наконец, с легкой душой смог избавиться от того морального и физического груза, каким и являлась эта комиссионная лавка. Теперь у меня на руках была довольно приличная сумма денег, которой с лихвой хватит и на семью, и на наше со Стеном авантюрное мероприятие.

Самым тяжелым, как мне думалось, должно было стать объявление моим домашним о том, что я решил на некоторое время уехать. Но к счастью, Алия вполне спокойно отнеслась к этой новости. Лишь попросила меня быть осторожным и не ввязываться во всякие сомнительные дела. У меня как камень с души упал. Отец, как я и предполагал, лишь махнул рукой на все это и авторитетно заявил о том, что самой большой проблемой для нас на Аляске будут не голодные волки и медведи, а огромная и злобная мошкара, которая заедает до полусмерти и никакого спасения от нее почти нет. Поэтому, если совсем будет туго – густо намазывайте лица обычной грязью. Неудобно, зато помогает. А вот с Джеком вышло иначе. Как только он узнал, что его отец (то есть я) и дядя Стен уезжают в далекое путешествие, сразу начал проситься вместе с нами и ничего не хотел слушать. Как мы только его не отговаривали, он с удвоенной силой продолжать настаивать на своем. Мне было жаль его. Собственно, а почему нет? Мы, ведь, не в рукопашную против врага идем и не в атаку на неприступную крепость. Мы собираемся купить билет на обычный американский самолет, хотим прилететь как цивилизованные люди пусть и в глухомань, но в американскую глухомань, и потом отправимся в увлекательный поход с ночевками под открытым небом и кострами. Зная, кем был Джек до знакомства с нами, я ни капли не сомневался в том, что он выдержит. Скорей, это нам могут пригодиться его знания и смекалка. Поэтому, проголосовав на семейном совете простым большинством «За» (Алия была против), мы разрешили Джеку отправиться вместе с нами. Паренек был вне себя от счастья. Я знал, как тяжело ему было в этом мире и он никогда на это не жаловался. Но по его поведению и по его грустным глазам я, иногда, мог прочесть, что он очень сильно тоскует за открытым пространством, за лесом, за реками, за животными и птицами. Он полюбил и меня, и Алию. Но всегда стремился к свободе. И это было сильней его. Пусть так и будет.