Умирала женщина в палате
на больничной койке… Эх, не в масть…
Медсестричка в беленьком халате
не умела в вену ей попасть.
И пока девчонка колдовала
над её безжизненной рукой,
женщина счастливо вспоминала,
как её любил не муж – другой.
Пусть и целовал её украдкой,
но она, как мотылёк в свече,
обжигаясь лаской терпко-сладкой,
засыпала на его плече.
Как ласкал до нежного озноба,
растворяясь в ней всё вновь и вновь…
Хоть в любви и не клялись до гроба,
Может, это и была любовь?
Только всё же не сложилось счастье,
не ему она сказала: «Да».
Всё равно – и в солнце, и в ненастье
помнила о нём она всегда.
Долг его – поднять на ноги сына,
долг её – пред мужем и роднёй…
Быть бы вместе им одним единым,
быть бы вместе им одной семьёй.
Так и жили, отделясь долгами
и желанной не подав руки,
не смогли, не стали берегами
у одной-единственной реки.
Жизнь прошла размеренно и серо,
как один осенний хмурый день:
дом, семья, ненужная карьера,
чувства пересохшего в меже́нь
[3].
Где же он, единственно любимый,
чьим теплом хотелось дорожить?
И щемило прошлое незримо
сердце, утомившееся жить.
Сердце не умеет жить обманом,
без любви страдая и греша,
породнилась с вечным океаном
в маяте живущая душа.
Умирала женщина в палате,
ей ещё пожить бы, да напасть –
медсестричка в беленьком халате
