И вот настал момент рождения чуда. Пока женщины суетились вокруг роженицы, помогая родам, старейшины племени совершили священнодействующий обряд вокруг костра- это должно помочь благополучным родам. Наконец раздался плач ребёнка, и я счастливый ринулся к хижине, но меня остановили женщины. Что то пошло не так, тревога закрылась в сердце. Но тут неожиданно раздался ещё один плач. Эти два голоса звучали как песня в моей душе. После стольких лет ожидания- такая награда! О боги, велика сила ваша! По обычаю Ач- ху, новорожденных детей не дают сразу матери, женщины проводят свой ритуал очищения, отец тоже может увидеть дитя после обряда, но мне сделали исключение. Я увидел своих детей; крохотных мальчика и девочку. Я был на седьмом небе от счастья! Пока жрец не призвал меня…
Радостный я бежал к нему, готовый излить свою благодарность. Движением руки он остановил меня:,,Боги дали тебе двух детей для того, чтобы отнять одного из них, ты чужеземец и не чтишь наших законов, ты не выполнил своего обещания, не отдал им самое ценное что у тебя есть. А теперь они сами возьмут то, что считают достойным себя. Но они оставили выбор тебе, с кем из своих детей готов расстаться?,,
Я стоял сражённый его речью, не мог поверить в услышанное. Племя, которое я считал своей семьёй, требует жертву! Я стоял столбом и с трудом верил в происходящее. Позже шаман объяснит мне и я проанализирую ситуацию, но это будет потом, а пока мой мозг отказывался что то понимать, а тем более принимать решение. Да и какое решение я должен принять? В пользу кого оно должно быть? Почему меня ставят перед таким жестоким выбором? Минуту назад я готов был петь оду богам, а теперь я не знал на кого вылить свой гнев, кого обвинить в чудовищном преступлении? Я упал на колени, осознавая своё бессилие и свою вину. Шаман торопил. Ребёнок не должен знать материнской груди, таким образом он лишается её защиты и становится уязвимым, и тогда боги принимают его в свою обитель под своё покровительство.
Что за бред! Почему я, цивилизованный человек стою и все это слушаю? При этом я понимал, они сделают это с моего согласия или без, они не станут подвергать опасности племя в угоду чужеземца.
– Сделайте это сами. Только не говорите Эленор, это убьёт её.
Эленор сказали что дочь не выжила. Дочь! Кто б сомневался? Они оставили воина. Я долго не мог подойти к Эленор, я просто не владел собой, как мне смотреть ей в глаза? А она все звала меня, и я понимал, что нужен ей как некогда. Я должен разделить с ней горе, но моё горе помутнило мне разум, и никто его со мной не разделит. Я сидел рядом с женой, охваченный ужасом, устремив взгляд на вход в хижину, быть может сейчас, в этот момент мою дочь приносят в жертву.
Когда все стихло, и аборигены разошлись по своим домам, я вышел из хижины и побрел в джунгли к догорающему костру. Я не собирался искать следы ритуального убийства. Подойдя к костру, я сорвал цепочку с портретом со своей шеи и швырнул её в огонь.
– Это ты хотел, ненасытный, кровожадный бог? Сестра, дочь, кто следующий? Чья жизнь тебе ещё нужна? Может моя? Так возьми её, зачем она мне теперь.
Огонь потрескивал, то затухая, то разгораясь, как будто говорил со мной. За этим адским пламенем находился тот, кому я посвящал свою тираду. Я чувствовал его присутствие, его дыхание, его превосходство и своё ничтожество. И тут я разрыдался не сдерживая более себя, казалось, джунгли плакали вместе со мной, проливая слёзы в виде дождя. Не шевелясь, просидел я до рассвета.
