Но только слушать будем не умом, а сердцем, потому что очень опасно слушать Бога умом. Если мы начнем слушать Бога умом, то услышим не Бога, а самого себя. Поэтому Бога можно слушать только сердцем. А сердце, как известно, где-то в глубине грудной клетки. Для того чтобы сердцем Бога услышать, грудную клетку надо распахнуть. Но предупреждаю: ни в коем случае не вслушивайтесь в то, чту нам говорит Бог, умом своим. Потому что тогда нам начнет казаться, что мы действительно слышим Его, Христа, что мы действительно разговариваем с Ним, а на самом деле это будет наш диалог со своим собственным умом, наш диалог со своей собственной самостью, диалог, который ничего, кроме вреда, нам не принесет. Это я могу сказать вам очень определенно и от этого я вас всячески предостерегаю.
«Да исправится молитва моя…» Псалом 140-й – это как раз хорошая иллюстрация к тому, что такое настоящая пустыня. Но там, в пустыне, оставшись один на один с Богом, особенно остро начинаешь чувствовать, что один в поле не воин. Там, в пустыне, особенно остро начинаешь чувствовать, как необходимы нам те люди, среди которых мы живем, те наши братья и сестры, с которыми иногда очень трудно, иногда почти невозможно, но, тем не менее, и без них невозможно тоже. Вся церковная молитва – это молитва, которую мы возносим все вместе, взявшись за руки. А вечерняя молитва – молитва, на сон грядущим положенная, – вся от начала до конца (внимательно прочтите правило) написана от первого лица. Я каюсь, я прошу Бога о милости, я прошу Бога о силах и мудрости, я, оставшийся с Богом наедине, один на один, лицом к лицу.
И потому в этой молитве, которая возносится мною именно, а не всеми, мною одним, огромное место занимает молитва о других. Не о себе прошу я, оставшись с Богом один на один. Себе я прошу только одного: дать мне силы преодолеть мой грех, дать мне силы не делать завтра того дурного, что я делал сегодня. А вот прошу помощи я для всех, молюсь я обо всех. И поэтому именно в конце вечернего правила положено читать помянник и замечательную, необходимую для нас молитву: «Ненавидящих и обидящих нас прости, Господи Человеколюбче. Благотворящим благо сотвори. Братьям и сродникам нашим даруй яже ко спасению прошения и жизнь вечную. В немощах сущих посети и исцеление им даруй. Тех, кто на море, управь, путешествующим спутешествуй…» И далее каждый из нас может открыть молитвослов, найти эту молитву и внимательно в нее вчитаться.
Мне кажется, что очень важно не просто прочитывать молитвенное правило, но во благовремение изучить каждое слово этого правила, разобраться при помощи церковно-славянского словаря, или при помощи священника, или кого-то из друзей, кто понимает славянский язык, в каждом непонятном слове, в каждом непонятном выражении. Над правилом надо работать, а не просто его прочитывать. Может быть, есть какие-то молитвы, которые нам не подходят. Тогда их надо отложить. Но зато взять другие, которые нам подходят больше. Может быть, из богослужебных чинов – из чина вечерни или утрени; может быть, из какой-нибудь книги душеполезного чтения; может быть, какой-то псалом, который, читая Псалтирь, мы обнаружили и поняли, что он нам подходит. Во всяком случае, что-то мы можем в вечернее правило добавить.
Мне кажется, что одним из тех замечательных текстов, которые можно добавить в вечернее правило, будет канон Иисусу Сладчайшему, канон, который иногда печатается вместе с акафистом Иисусу Сладчайшему. Он гораздо древнее акафиста, этот удивительный канон с припевом: «Иисусе Сладчайший, спаси меня». Чем он хорош? В этом каноне повторяется многократно имя Христово. В каждом тропарике этого канона четыре, пять, а то и шесть раз повторяется имя «Иисус»: «Иисусе Сладчайший Христе, Иисусе, отверзи покаяния ми дверь, Человеколюбче Иисусе, и приими мя, Тебе припадающа и тепле просяща, Иисусе Спасе мой, согрешений прощения… Услыши, Человеколюбче Иисусе мой, раба Твоего, вопиюща во умилении, и избави мя, Иисусе, осуждения и муки, едине долготерпеливе, Иисусе Сладчайший многомилостиве… Ты просвещение, Иисусе мой, ума моего, Ты спасение отчаянныя души моея, Спасе, Ты, Иисусе мой, м
