В США концепцию гибридной войны одним из первых начал разрабатывать бывший морской офицер Франк Хофман. По его мнению, Запад впервые столкнулся с гибридной войной в 2006 году во время палестино-израильского конфликта, когда Хезболла прибегла к подобной тактике. Хофман в своих трудах дает развернутую характеристику гибридной войны или, как он называет ее, «будущей войны», «конфликта XXI века». Он пишет, что гибридные войны – гораздо больше, чем просто конфликты между государствами и другими вооруженными группами. Это применение различных форм конфликтов, которые лучше обозначить как гибридные угрозы или конфликты, при этом гибридные войны могут вестись как государствами, так и различными негосударственными субъектами. Он также указывает, что «эти мультимодальные действия могут проводиться отдельными подразделениями, или даже одним и тем же подразделением, но, как правило, они направляются и координируются оперативно и тактически внутри основного поля боя для достижения синергетического эффекта физических и психологических аспектов конфликта. Эффекты могут быть получены на всех уровнях войны»3.
В России гибридные войны начали изучаться сравнительно недавно и несколько позже, чем в США. Валерий Герасимов, начальник Генерального штаба Вооруженных Сил Российской Федерации, указывает, что «В XXI веке прослеживается тенденция стирания различий между состоянием войны и мира. Войны уже не объявляются, а начавшись – идут не по привычному нам шаблону»4.
Герасимов пишет: «Сегодня в эпоху глобализации, ослабления государственных границ, развития средств коммуникации важнейшим фактором стало изменение форм разрешения межгосударственных противоречий. В современных конфликтах все чаще акцент используемых методов борьбы смещается в сторону комплексного применения политических, экономических, информационных и других невоенных мер, реализуемых с опорой на военную силу. Это так называемые гибридные методы. Их содержание заключается в достижении политических целей с минимальным вооруженным воздействием на противника. Преимущественно за счет подрыва его военного и экономического потенциала, информационно-психологического давления, активной поддержки внутренней оппозиции, партизанских и диверсионных методов. В качестве главного средства используются „цветные революции“, которые, по мнению инициирующих их сторон, должны привести к ненасильственной смене власти в стане оппонента. По сути любая „цветная революция“ – это государственный переворот, организованный извне. А в основе лежат информационные информационные технологии, предусматривающие манипуляцию протестным потенциалом населения в сочетании с другими невоенными средствами»5.
В приведенных высказываниях военных теоретиков рассматриваются различные аспекты гибридных войн. Хофман делает, в основном, упор на организационную структуру, состав акторов, в то время, как Герасимов концентрирует свое внимание на способах и методах ведения гибридных войн. Это объясняется тем, что теоретические основы гибридных войн еще только разрабатываются, а военные аналитики, в основном, обобщают действия противной стороны. Хофман рассматривает тактику, в основном, негосударственных формирований, противостоящих (и не безуспешно) военной мощи США. Герасимов характеризует стратегию и тактику современных объявленных и не объявленных войн США. Оба автора сходятся в том, что в гибридных войнах участвуют как государства, так и негосударственные группировки. При этом Герасимов подразумевает под государством, которое стоит за сценой, США, а Хофман – соответственно Россию.
