Тут к Мишке подошёл младший братишка.
– Ты чего не спишь? – спросил старший.
– А, ты?
– Я дела только закончил.
Мишке было уже одиннадцать лет, и он ощущал себя вполне взрослым и самостоятельным. Поэтому слово «дела» он произнёс с особенной интонацией.
Назавтра ребята собирались на реку ловить под камнями налимов. Сёма за нынешний день весь извёлся, так ему хотелось быть уже на реке. Технология лова была проста, но требовала большой сноровки. Следовало вооружиться широкой вилкой и держать её наготове. Тихо идти по мелководью меж камней вверх по течению, лучше где-нибудь вблизи быстрины, и осторожно, чтобы не замутить воду, но быстро, переворачивать камни, под которые вели норки или углубления. Часто под такими камнями сидели молодые налимчики размером с ладонь, а то и с две. В тот момент, когда камень приподнимался, налим вжимался в дно. Длилось это секунду, самое большее две. За это время нужно было ударить его вилкой как острогой. Тогда рыбка твоя, но чаще следовал промах, и рыбёшка успевала убежать, поэтому ловля растягивалась в процесс: утомительный, но очень азартный. Если хорошо постараться, то за два-три часа можно было добыть рыбёшек на большущую сковороду жаркого. И вот теперь ночная гроза портила все их планы: назавтра вода в реке будет мутной.
Сёма признавал Мишку за старшего, и, если и не слушался, то относился к нему с большим уважением. К тому же Сёма был робок, а Мишка наоборот бравировал своей невозмутимостью. И если младшему воображение нарисовало бы в ночной темноте вместо расцветшего куста жасмина пробирающийся вокруг дома призрак, то старший, увидев, летящую поверх деревьев, ведьму на метле, только и сказал бы:
– Ага! Вот и ведьма полетела. Мне б такую метлу.
Каждый знает, если ночью посмотреть прямо на предмет, то увидишь его плохо или и вовсе не увидишь, а вот боковым зрением всё видно гораздо лучше. Так и выходило. Пробирается Сёма в темноте домой после игр с ребятами, вдруг что-то померещится ему с боку. Посмотрит туда мальчонка, а и нет ничего. Потом с другой стороны как будто кто-то глянет на него, снова повернёт голову мальчик и опять никого. А воображение уже заработало, страх проснулся, и вот летит Сёма со всех ног к дому и издали кричит: мама, мама.
Сёма дёрнул Мишку за рукав:
– Миша, расскажи что-нибудь.
Мишке было не досуг сейчас возиться с младшим. И он решил подпугнуть Сёму, чтобы отделаться от него.
– Вот видишь: скоро гроза до нас доберётся, так всех и поубивает громом.
Сёма съёжился, но не поверил.
– Нее, только огород зальёт, – сообщил он Мишке со знанием дела.
– И реку замутит. Плакала наша рыбалка.
– Миш, ну Миша, расскажи что-нибудь страшное. – Сёма любил слушать всякие жуткие истории, не потому, что они ему очень нравились, а потому, что они гипнотизировали его, притягивали к себе и не отпускали. Сколько раз взрослые говорили Мишке: «Не пугай Сёму: он по ночам кричит!» Да, попробуй, удержись.
– Ну, ладно! – подумал Мишка, – Сейчас я тебе расскажу.
Ты помнишь, мы с тобой смотрели кино по телевизору про такое же село, как и наше. Там под рождество всякая чертовщина происходила. Людей по мешкам рассовывали. Кузнец там был Вакула, он на чёрте к самой царице летал за тапочками. Кино «Ночь перед рождеством» называется, а написал рассказ про это писатель Гоголь. – Мишка вопросительно посмотрел на брата. Сёма вспомнил этот фильм и обрадовано закивал головой.
