– Это общежитие для родственников наших пациентов, – пояснила мне женщина, которая оказалась местным завхозом. – Комнаты здесь предоставляют им на случай, если больному требуется длительный уход. Медсестёр-то на всех не хватает – сама понимаешь. Располагайся. Дальше по коридору туалет, раковина, а напротив – кухня. Всё общее, зато бесплатно. Живи, сколько потребуется.
– Спасибо, Марья Никитична, – тем не менее поблагодарила я. – Вы меня очень выручили.
Какими бы ни были условия, здесь уж всё лучше, чем пыльный сарай. И я на самом деле была безумно благодарна женщине.
– Ой, да брось ты. Было б, за что благодарить, – отозвалась она. Сильно тут не засиживайся. Диспансер с восьми открывается. Опоздаешь, могут и прогул влепить.
Продолжая раздавать наставления, женщина вынула из висевшей на плече сумки свёрток и протянула его мне. Когда же она, тяжело ступая, вышла в коридор, я ещё с минуту посылала ей в спину благодарные взгляды, а когда раскрыла свёрток, обнаружила внутри два жареных пирожка.
Рот мгновенно наполнился слюной, а глаза – слезами. Вчерашний ужин из диспансерной столовой давно испарился, вызывая теперь болезненное урчание в животе. Есть хотелось безумно, и продолжая стоять в проёме своего нового жилища, я с жадностью впилась зубами в пирожок. Мой любимый! С картошкой! Неземное наслаждение.
Мне даже удалось подзарядить смартфон, который днём ранее сел окончательно. И первым делом, как только он ожил, посыпались уведомления о пропущенных вызовах. Пятнадцать от мамы и ещё парочка от приятельницы с работы.
Со второй довольно быстро удалось свернуть разговор, не вдаваясь в детали моего позора, а вот с мамой всё оказалось сложнее.
Я знала, что беседа с ней не ограничится парой фраз, а потому смиренно выслушивала её возмущения всю дорогу до диспансера. Нехорошо, конечно, обманывать родного человека, но если она узнала бы правду, её и без того расшатанная нервная система точно дала бы сбой.
Она очень хотела, чтобы я попала на этот марафон и обрела, наконец, хотя бы общие представления о женственности. С ранних лет её почему-то напрягала моя угловатая фигура, высокий лоб и не по-девичьи опущенные уголки глаз – её слова, не мои. Своими бесконечными причитаниями и постоянными сравнениями меня с сестрой она за годы совместной жизни внушила-таки мне, что я пацан в юбке. Собственно, юбок я с подросткового возраста больше не надевала. Зато нацепила бейсболку, под козырьком которой усиленно скрывалась от мира и очень тосковала по ней в осенне-зимний период.
Вопреки убеждениям мне хотелось нравиться мужчинам, и у меня даже были отношения – мои первые и последние серьёзные отношения с одногруппником. Они продлились три года, разбившись в один прекрасный день о его измену. Я застукала Колю со своей фигуристой подружкой, когда эти двое предавались страсти в душевой нашего с ней блока студенческого общежития.
С тех пор я надолго закрылась от мужчин, да те и не особо спешили меня открывать. Но когда пришла устраиваться на работу и познакомилась с начальником, меня как будто разом ошпарило холодным и горячим кипятком. Он был настолько в моём вкусе, что я даже начала в какой-то момент носить на работе юбки и подводить глаза. Но все усилия были тщетны, даже несмотря на то, что мы частенько засиживались с ним допоздна, особенно когда следовало вовремя подготовить отчёт для налоговой или фонда социального страхования. И да, все те бесконечные часы мы именно работали, и ни разу за это время кое-кто даже не намекнул мне на какие-либо отношения, кроме служебных.
