Разочарования Клары Бабосюк - страница 3

Восстановив детали и выстроив в голове сюжет, либретто, она представила себя той самой бедной Кларой (меццо-сопрано) в очень выразительном бальном берете, модном пиджаке, длинной с воланами юбке и туфлях на высоком каблуке. На ней также прекрасно сидит замечательная блузка с вырезом, и поверх блузки – коралловые бусы. Ах, бусы! Да-да, именно так – божественно, разноцветно играет музыка, восторженно шумит бал, сияет тяжёлый хрусталь громоздких люстр, к ней походкой князя Болконского, правда, временами озираясь, подходит кучерявый, бородатый и задумчивый Карл Маркс (альт). «А-а-а, – выпевает протяжно и звонко, – ка-ак же! Я помню чудное мгновенье, ведь спрос всегда рождает предложенье» … «О-о-о, – восхищённо сверкая глазами, обозревает вырез на Клариной груди, – Das ist Kapital!» – делает комплимент её коралловым бусам. Церемонно кланяется и предлагает тур мазурки. Польщённая комплиментом, Клара в знак согласия наклоняет голову и позволяет кавалеру вывести себя в самый центр залы. Энергичный взмах дирижёра, истошный вскрик трубы, первое напряжённое глиссе, и пары пускаются в тур-сюр-пляс. «Па-пум-пам, па-пум-пам!» – кричит оркестр. У Клары от ритмичности, остроты, стремительности танца в глазах раскручивается чудесный калейдоскоп, мелькание лиц и нарядов. Звуки мелодии, завораживая, незаметно прихватывают её с собой и увлекают ввысь – она взлетает, бабочкой порхает над залом, лапками едва касаясь своего вдруг ставшего жукоподобным кавалера. Чернявый жучина Карл, тем временем, стараясь казаться невозмутимым, украдкой, незаметно, в ритме танца расстёгивает замочек Клариных бус, грациозным движением сдёргивает их с шеи своей партнёрши и, когда музыка замолкает, быстро откланявшись, удаляется, на ходу упрятывая краденые кораллы в рукав сюртука. Счастливая, опьяневшая от музыки Клара не сразу замечает пропажу и спохватывается лишь тогда, когда уж слишком поздно, и Карла след простыл. Она, ничего не соображая от горя, выскакивает под дождь на раскисшую улицу, растерянно и бессмысленно мечется у подъезда, вертит головой, без конца всплёскивает руками, заглядывает в лица случайных прохожих. В конце концов, смирившись с потерей, останавливается, безвольно склонив голову, рыдает о безвозвратно ушедших кораллах, и слёзы её, смешиваясь с каплями дождя, трагически орошают осиротевшую грудь. Постояв и поплакав ещё некоторое время, она вытирает платочком слёзы, выдувает нос и направляется обратно к никчемному уже теперь веселью. В вестибюле взволнованный Гардеробщик (баритон) почтительно окликает её и что-то долго, напевно и назойливо пытается ей объяснить. Она сперва отстраняется от него, не желая ничего слушать и понимать, но вот, наконец, до неё начинает доходить смысл его слов – Гардеробщик объясняет, что месье (или герр) Маркс, только что спешно покинувший бал, позабыл свой кларнет, вот этот вот, в роскошном футляре. «Ах, боже мой! Какая удача! Подайте же его сюда! – приказывает озарённая счастливой мыслью Клара. – Я ему обязательно передам! Непременно! Герр Карл – мой близкий знакомый». Клара принимает футляр, мстительно прижимает его к тому месту, где ещё недавно красовались коралловые бусы, и громко со злорадством восклицает: «Ну вот, ворюга! Ходи теперь без кларнета!..» Па-па-па-пам! Занавес.

– Смирнова, о чём я сейчас говорила? – слышит вдруг Маша строгий голос, доносящийся из Киева.