– Абсолютно! Совсем мертвая, – позже Романова решила рассказать о том, о чем она не стала говорить Марку. – Знаешь, это, наверное, очень странно… Нет, это определенно странно! Не пойми меня превратно – я где-то уже видела эту девушку, ее лицо мне было поразительно знакомо.
Кира усмехнулась.
– Что?
– Я просто представила, что Марк бы сказал на эту фразу, – Ева вопросительно посмотрела на подругу. – Девацка, я смотреть, ты хорошо знать, где ффодятся шилюхи.
– Конечно, он противный, но не настолько же! Хотя…
Точно в тот миг мимо них проходил Марк, в своих любимых наушниках-чебурашках, которые вручную были выкрашены в черный цвет, а поверх колпаков были нарисованы красные кресты. Парень не слышал разговора девчонок, хотя нутром ощутил, что говорили о нем. На какое-то мгновение ему захотелось подслушать их, он даже потянулся к наушнику, но остановился, припомнив меткое выражение: «Меньше знаешь – крепче спишь».
Однако Ева больше никому не говорила об утреннем инциденте, даже Владу. После школы она хотела рассказать обо всем родителям, впрочем, впоследствии делать этого не стала, представив их реакцию на то, что их чадо могло увидеть такой ужас практически на пороге дома. Впрочем, ее отец и так работал в милиции, лучше ей сделать вид, что она ничего не видела и не знала о произошедшем убийстве. Кроме того, на ее нервы теперь сильно воздействовало ожидание результатов пробника.
В 114 кабинете было очень холодно. Вновь прибывшие поспешили закрыть все окна и занять наиболее удобное место. Третья парта среднего ряда приглянулась Кире и Еве. Марк огорченно вздохнул и сел перед подругами, достав тетрадь из сумки. Тонюсенькая зеленая тетрадка, самая обычная, в клеточку, только на обложке черной ручкой что-то было изображено. Спросите, имеет ли это какое-то значение? Определенно имеет, о чем я расскажу позднее.
На уроке не было ничего интересного. Кира все время о чем-то рассказывала – то о своей любимой группе МетамфетоМиР, более известная как ММР, то об очередной своей влюбленности, но Ева толком не слушала ее, уплывая в какие-то свои мысли.
Далее по расписанию была геометрия в 106 кабинете.
Ева по-быстрому занесла туда свою и Кирину сумки и пошла в столовую, где на переменах всегда можно было найти полкласса.
Кира все еще стояла в очереди, в то время как Ева приметила одиноко сидевшего за столом Марка. Ссутулившись, он вяло ковырял содержимое тарелки (честно говоря, не знаю, что это было, но боюсь, оно когда-то было живым, но позже перемолотым). Девушка, радостно улыбнувшись, села напротив него. Зильберштейн медленно поднял на нее взгляд и вскинул бровь.
– Приятного аппетита, – пожелала Ева.
– Ммм… Спасибо, – неуверенно поблагодарил он. Должно быть, хотел сказать «danke».
– Битте, – улыбнувшись, произнесла девушка с чистым русским говором.
Подумав немного, Марк весь сморщился, и его передернуло.
– Прошу, не надо, – жалобно вымолвил он и, взяв тарелку, покинул стол.
Садившаяся рядом Кира усмехнулась и поставила поднос с едой перед собой.
– Марк какой-то странный, – немного обиженно пробубнила Ева. Она переживала, когда на ее дружелюбность отвечали с пренебрежением.
– Он немец, чего ты хотела?
– По-твоему, все немцы странные? – усмехнулась Романова. – Тогда они чем-то похожи на китайцев.
– Эй, я все слышал, – хмыкнул Марк, отнесший тарелку в мойку и проходивший к выходу.
– Если бы все немцы были такими, думаю, в Германию никто бы не ездил.
