Разорванное лицо - страница 3

В детском возрасте закладываются причины многих страхов. Самый доминирующий страх – потеря объекта (матери). Мать – это защита для ребенка. Мать в глазах ребенка – Бог. И если ребенок перестает чувствовать эту защиту, начинает жить в своем мирке, о котором редко, когда говорит. И этот мирок необязательно может быть счастливым и красочным. В нем могут жить страшные монстры, смерть и ужас.

«…Поздний вечер. Мне 5 лет. В комнате темно, и рядом спит мама. Играет транзистор. Я лежу, все окоченевшая от ужаса. Мне страшно так, что вздохнуть больно. Меня разметало по кровати от страха смерти… Вижу, как я лежу в гробу под землей, и черви уже начинают движение в мою сторону. Наконец, я не выдержала и стала будить маму: «Мамочка, давай мы умрем вместе, а перед этим напишем, чтобы нас рядом похоронили!» «Хорошо! – сказала мама. – Спи!»

Это один из примеров, что может испытывать ребенок. Ваш ребенок. А мы порой это даже и подозревать не можем. Поэтому, повторюсь, надо разговаривать с вашим дитем.

Ну, у меня вообще все было печально. Страх страхом погонял. Самое жуткое время для меня был вечер. Когда сумерки затягивали все вокруг, меня начинала бить тревога. Меня мучили такие кошмары, что современные фильмы ужасов порой отдыхают. Я ненавидела зиму, так как рано темнело, и вечно было холодно. Я часто просыпалась ночью мокрая от холодного пота и чуть ли не ползком от страха тащила себя в спальню к родителям. Шла с закрытыми глазами, открыть их было еще страшнее. На ощупь находила свой рай, протискивалась между родителями и сладко засыпала. Так продолжалось лет до 12. А потом мама стала спать со мной. Я была уже слишком большая, чтобы втиснуться в постель к родителям. В общем, у маленькой девочки Марины был свой мир – страшный и жуткий!

Детский сад

Ненавидела детский сад. Мне не было там плохо, я дружила с детьми. Но детский сад разлучал меня с родителями. Мне было сложно вставать по утрам, ведь ночью я практически не спала. Фраза: «В ясельки не хочу, спать хочу!» – стала летучей в нашей семье. А потом этот вечный холод в группе, мы ходили плотно одетые. И еще очень часто вечерами отключали свет. Особенно было жутко зимой, так как на улице уже было темно. Когда такое случалось, то воспитательница зажигала керосиновую лампу, и мы на нее смотрели. Играть уже не было возможности, и для нас, кого рано не могли забрать родители, это было единственное развлечение. Мои родители меня редко сами забирали из сада. Миссию возвращения ребенка из сада несла моя старшая сестра. Мы не были врагами с сестрой, но и не дружили. Просто принимали друг друга как неизбежное, осознавая, что мы просто есть друг у друга. Подружились мы намного позже, когда у меня начался период взросления.

Уже в детском саду я была очень рослой и высокой девочкой. Часто падала в обмороки, без видимых на то причин. Но оказалось все непросто. Врач объяснил маме, что костный мозг не успевает расти за моим физическим телом. В связи с этим, в организме происходило кислородное голодание. Я обожала болеть, ведь это было причиной остаться дома. Для меня заболеть было целым праздником – можно играть, смотреть телевизор и самое главное – мир начинал крутиться вокруг меня. Все заботились, переживали. Я была в центре внимания, а это дорогого стоит. Поэтому я часто болела.