Разрешаю себя ненавидеть - страница 4

Майкл же был таким, как и я – сероглазым, с черными волосами, которые у него вились, образуя густую шапку, и падали на лоб. Наверное, потому он уже в 10 лет пользовался бешеной популярностью у девочек. До сих пор помню, как на выходных зачастую становилась его секретарем, отвечая на звонки его многочисленных подруг. Как же это меня раздражало!

Мы были счастливой семьей, со своими радостями и проблемами, немного богаче остальных, хотя в городке не было понятия «бедность». Церковь и компания отца, в которой работало практически все мужское население, делали для этого многое.

Лето изменило все. Теперь я не могу сказать, что это было плохо. Просто однажды отцу позвонили, и, ни слова не сказав нам и даже маме, он собрался за считаные минуты, заказал билет в Австралию и уже через час улетел. Мама сразу же поняла, что случилось, просто они не стали посвящать в это нас. Их друзья, чета Этвудов, погибли в аварии, когда однажды вечером ехали на игру сына. А их дочь Майя, сидящая на заднем сиденье, уцелела, непонятно как. Хотя сказать, что она вовсе не пострадала, было невозможно. Переломанная нога, ребра, множественные раны, по всему телу, осколки лобового стекла и тому подобное. Пьяный водитель, не пристегнутый ремнем безопасности, врезался в них, вылетел через лобовое стекло, и, пробив и их стекло, убил Этвудов. Когда мой папа летел в Австралию, они, кажется, были еще живы, но как говорят врачи, раны были несовместимы с жизнью.

Отец не возвращался домой на протяжении 10 дней, и все, что мы знали о его пребывании там, – так это то, что он помогает их детям. Это было скупое объяснение мамы, но я ее слишком хорошо знала и понимала, что за этим стоит что-то иное.

Еще до возвращения отца мама неожиданно начала готовить на нашем этаже две комнаты. Одну в моей части этажа, другую – совмещенную с комнатой Этни. Я подумала, что, наверное, дети Этвудов ненадолго приедут пожить к нам. Но все разъяснилось, когда отец вернулся. Он был явно убит происшедшим. Этвуды были для него друзьями, и он не скрывал того, как расстроен. Ели мы в тот вечер в гробовом молчании, несмотря на радость от возвращения отца.

Нам всегда было весело за ужином, но не в этот день. А после отец позвал всех нас в кабинет, и мы приготовились к тому, что он нам скажет. Когда мы шли туда, я неожиданно поняла, что по какой-то причине, даже несмотря на горе, глаза моих родителей сияют. Я помню это до сих пор. Только со временем я поняла, что исполнилась их заветная мечта завести еще детей, чего у них самих не получалось уже давно, потому что вынашивать Майкла было маме очень тяжело.

Мы расселись на диване втроем – я, брат и сестра. Этни, испугавшись, схватила меня за руку, хотя бояться было нечего. Майкл уткнулся лицом в колени. Ему вообще было грустно, когда он узнавал о смерти, и теперь, когда погибли те, кого любил отец, это стало трагедией и для него. Я догадывалась, что так он прячет слезы, потому что не может видеть отца таким грустным. Милый мой Майкл!

Мама, как всегда, с прямой спиной и собранными в гладкую прическу волосами, наверняка уже знала, что он должен сказать. Отец посмотрел на нас и сказал:

– Как вы знаете, Этвудов больше нет… в живых. – Я представляла себе, скольких сил ему стоило не просто сказать это, а поверить в то, что это правда. – И у них осталось двое детей. Насколько знаю, из близких у них есть лишь старая прабабушка, которая живет где-то Ирландии, и у нее просто нет возможности растить их. Майе столько же лет, как и тебе, Этни, Ирвингу – 18. Я понимаю, что вам это может не понравиться, но мы с мамой приняли решение забрать их к себе. Ирвинг как совершеннолетний мог бы присматривать за сестрой, но думаю, мы справимся с этим лучше. Что вы скажете по этому поводу?