Упираюсь в его живот рукой, чувствуя, как вздрогнули под ней каменные мышцы, а потом еще раз.
Перехватив мое запястье, заставляет убрать руку со своего живота.
Взметнув глаза к его лицу, спрашиваю:
— А ты почему такой злой? Тебе что, до сих пор никто не отсосал?
Я собиралась спросить это язвительно, но вышло просто катастрофически хрипло!
— Нет, — жестко глядя мне в глаза, бросает он. — Хочешь попробовать?
— Я не отсасываю по пятницам, — замерев в миллиметре от его тела, цежу ему в лицо.
— Уже суббота, — коротко сообщает Немцев.
Слышу смешок дурацкого мотоциклиста, но не могу оторвать глаз от лица напротив. Изучаю грубые линии, пробегая по ним глазами. Он позволяет рассматривать себя, отведя взгляд в сторону и слегка поджав губы.
Дурак.
Он что из-за этого комплексует? Из-за своего лица?
Даже эта немка Ева, вместо того, чтобы жевать тушеную немецкую капусту, виснет на нем при первой возможности!
Эта мысль без какого-либо предупреждения обжигает мои внутренности жгучей ревностью.
Не спуская с него глаз, сухо говорю:
— Пусть тебе твоя девушка отсосет.
— У меня нет девушки, — отвечает спокойно, продолжая осматривать двор гудящего особняка и удерживать мою руку. — Поехали домой.
— Я вызову такси, — говорю сипло, потому что мне очень нравятся его касания.
Меня просто душит желание сделать шаг вперед и прижаться к нему.
— Я тебя отвезу. Я приехал на машине.
— А я хочу на такси, — стою на своем.
Кажется, ещё мне очень нравится выводить его из себя!
— Где логика? — раздраженно спрашивает Федя, наконец-то переведя на меня глаза.
— Это женская логика, слышал про такую? — миролюбиво и очень фальшиво улыбаюсь в ответ.
Сделав шумный вдох, смотрит сверху вниз и задумчиво кривит губы.
Выгибаю брови, продолжая изображать улыбку.
Еще раз вздохнув, резко сгибается и, обхватив меня под коленями, бесцеремонно забрасывает себе на плечо.
Взвизгиваю, вися вниз головой. Упираясь ладонями в его поясницу, пока он просто тащит меня через весь дом! И у меня половина задницы наружу, а его горячие ладони сжимают мои голые ноги над коленями.
— Платье одерни! — верещу, ударяя по его каменной ягодице кулаком.
Резко дергает мою юбку вниз, подбрасывая меня повыше на своем плече. За волосами я ни черта не вижу, но слышу улюканье пьяной и еще бог весть какой толпы.
Под белыми кедами Немцева мраморный пол гостинной сменяется бетонным дворовым покрытием.
— А-й-й! — пищу, потому что он перешел на трусцу, и меня болтает, как на родео!
Достает из заднего кармана своих брюк ключи и, открыв машину, сваливает меня на заднее сиденье “Вольво”.
Мое платье поползет вверх, открывая ему вид на черные кружевные трусы.
— Отвернись! — кричу, срывая с ноги сабо и швыряя в него.
Отскочив назад, захлопывает дверь. Сабо ударяется о нее и падает на пол.
Дожидаюсь, пока усядется на водительское кресло и рычу в его затылок:
— Это что такое было?!
— Мужская логика, слышала про такую? — буркает, заводя машину, от чего свет в салоне гаснет.
Громко фыркаю, схватив сабо и вернув его на ногу.
Сложив на груди руки, смотрю в окно на подсвеченное огнями побережье.
В моей переброшенной через плечо сумке вибрирует телефон.
Игнорирую, потому что вид знакомых вилл на въезде в поселок ускоряет мой пульс.
Две маргариты и висение вверх тормашками съездили мне по мозгам не хуже шести шотов подряд.
Скидываю с ног обувь и вытягиваю их между двумя передними сидениями, толкнув локоть Феди. Убирает руку, кладя ее на руль.
