* * *
…Важа украл Русико, когда ей было 16 лет. Затолкал с другом в машину и увез к дяде в деревню. А потом позвонил ее родителям, когда непоправимое уже свершилось.
– С вами говорит ваш зять! – именно так он представился. – Думаю, мы с вами поладим. Как Русико? Конечно же, лучше всех! Скоро свадьба.
Отец с матерью с трудом разыскали их через полдня. И хотя Русико умоляла отца забрать ее домой, в ответ услышала:
– Видно, это твоя судьба. Мы хотели для тебя другого, но сейчас уже слишком поздно…
(В словах родителей была своя логика. Забрать дочку нетрудно, только за кого потом Русико замуж выйдет, когда все хотят только девственниц?)
И обе стороны приступили к обсуждению деталей свадьбы.
…Русико пришлось смириться и плыть по течению дальше. Важа, хоть и был на пятнадцать лет ее старше, но имел свои весомые плюсы: не бил, не изводил постоянными придирками, как отец мать, не ревновал ее ко всему оставшемуся мужскому населению земного шара. И даже спокойно выпускал из дома с первых же дней, потому что: «Меня тут все знают и уважают. Никуда ты от меня не денешься». Но, самое главное, он ее любил. Это было видно по его взгляду, скупым словам, своеобразной заботе.
Через месяц после свадьбы Важа признался:
– Когда я первый раз тебя увидел в магазине, сразу понял, что именно ты нужна мне для счастья. Знакомиться не стал – ты бы на меня не среагировала. Поэтому у меня другого выхода не было, как украсть тебя.
Русико это все не волновало. Никаких встречных чувств у нее к Важе не было. Просто не ее это человек, хоть пудрой сахарной осыпь – лучше не станет. Но все равно надо было жить дальше и не зацикливаться на чувствах.
…А через три месяца Важа случайно убил человека. Повздорили из-за карт. Он сам потом удивлялся: кто же мог знать, что потерпевший окажется таким хиляком – скапустится от одного удара. Дальше – арест, суд, приговор… Прощаясь с женой, Важа без всякой лирики сказал:
– Меня не жди. Выйду уже стариком. Вернись к своим и живи, как знаешь.
Уже дома, приходя в себя после всех потрясений, Русико обнаружила, что беременна.
Ох, как это некстати. Сообщить мужу? Он стопроцентно скажет, чтобы вернулась к свекрови и во что бы то ни стало сохранила ребенка – его след на земле.
Мать, узнав новость, тоже отсоветовала оставлять:
– Видишь, тебя сам Бог избавил от этого громилы. И нитку эту последнюю убери. Из тюрьмы он тебе все равно не помощник, а нам придется растить, мучиться. Не стоит Важа такой чести.
Русико колебалась недолго. Тем более что будущее рисовало множество вариантов: «В семнадцать лет вся жизнь впереди. Осмотрюсь и уеду куда-нибудь. Встретится нормальный мужчина, от которого у меня еще будут дети»… И сделала аборт.
Мечта исполнилась частично: она перебралась из Кутаиси в Тбилиси, активно знакомилась, но серьезные отношения никак не завязывались. Свое кратковременное замужество в карман не спрячешь. К тому же местный мужской контингент осторожничает: квартирный вопрос над всеми довлеет.
…Русико разменяла уже тридцатник, но семейным счастьем и не пахло. Но вдруг блеснула надежда. Удалось познакомиться с молодым, видным, перспективным Векой, работником банка. Какое сравнение с ее бывшим питекантропом! И тут как раз то, что надо, – новая беременность. Прекрасный повод зафиксировать отношения.
Сообщила новость будущему отцу, а тот – будто кислым виноградом подавился. Отдышался, откашлялся и такое лицо сделал, будто в ссуде кому-то отказал.
