С каждым его словом я чувствовала, словно кто-то огромной рукой сжимает мои внутренности всё сильнее и сильнее.
– Прошу тебя, не надо, – прошептала я с мольбой в голо-се. – Я никому ничего не скажу, опусти меня.
Он рассмеялся.
– Конечно, не скажешь – если ты сделаешь это, я найду тебя и убью! – он смотрел мне в глаза. – Мы едем в отель, и это не обсуждается.
Я похолодела от ужаса. Во рту пересохло, а по спине пробежали мурашки. Стало трудно дышать, в ушах шумело, словно я слишком долго пробыла под водой.
– Я ясно выразился? Ты поняла каждое моё слово? – он взял меня пальцами за подбородок, и я уже не пыталась вырываться – было страшно снова получить от него болезненную пощёчину. Я кивнула.
– Ты должна отвечать мне, девочка, что ты меня поняла. Ты должна всё произносить вслух, а не кивать, как безмолвное животное.
– Да, – выдохнула я и тут уже не удержалась и заплакала. – Не надо, пожалуйста, я девственница. Эд, отпусти меня…
Он убрал руку, наклонил голову и несколько секунд пристально глядел на меня. На мгновение я поверила, что всё образуется и он отпустит меня. Но этого не случилось. Эд улыбнулся, откинулся на сиденье и сказал:
– Я не верю тебе, девственницы так себя не ведут, – он усмехнулся. – Расскажи свою сказку кому-нибудь другому.
– Это правда, – я облизнула пересохшие губы.
– Хочешь сказать, ты не знаешь, что это? – он схватил меня за руку и силой положил себе на ширинку.
Я попыталась вырвать руку, но он держал крепко, до боли сжимая запястье, и я ощущала что-то огромное и горячее под тканью его брюк – то, что пугало меня больше, чем его голодный взгляд. Я чувствовала, как по моему лицу текут слёзы. Наконец, он отпустил мою руку, и я резко отдёрнула её.
– Ты лгунья, я вижу, что ты давно не невинна. И я знаю, что ты тоже хочешь меня, хотя и делаешь вид, что это не так. Не понимаю, зачем тебе это, – он отвернулся и стал смотреть в окно.
– Я не лгу, – тихо возразила я, но Эд не повернулся.
– Посмотрим, – презрительно бросил он и замолчал.
Я видела сотни фильмов, где смелая героиня, попав в подобный переплёт, доставала из сумочки пистолет или нож и убивала злодея. У меня, конечно, не было пистолета, но в сумочке всегда лежала пилочка, и я верила, что, если случится что-то подобное, не растеряюсь и смогу защитить себя. Но, как говорила мама, жизнь любила преподносить сюрпризы.
Во-первых, злодеев было два. Если я нашла бы в себе силы убить водителя, в чём я сильно сомневалась, то убить и Эдуарда я бы не смогла. Он не дал бы мне это сделать. К тому же моя сумочка осталась в клубе. Так что не то что убить, а даже позвонить кому-то и попросить помощи я не могла.
Я не верила в Бога, но сейчас мне только и оставалось, что уповать на чудо, и я стала молиться про себя:
«Боже, я умоляю тебя, пошли мне знак, что ты слышишь! Прошу, Господи, спаси. Ты же знаешь, я невинна и не заслуживаю такого. Ты добрый и справедливый, я верю, что ты услышишь меня и поможешь! Прости меня, милосердный Боженька. Пожалуйста, я начну ходить в церковь и начну верить в тебя, только помоги. У меня нет надежды ни на кого, кроме тебя!»
Я зажмурилась, крепко сжала кулаки и представила, как яркий луч света из моего сердца направляется прямо в небеса – кажется, я ощутила жгучий жар, исходящий от него. С надеждой я открыла глаза, но ничего не изменилось. Небеса не разверзлись, Эдуард сидел рядом со мной, щёки всё так же пылали, а водитель делал вид, что ему всё равно. Полагаю, это так и было.
