Курц выбыл из игры, не успев в нее вступить.
Когда Ричард ушел приветствовать очередного гостя, я снова огляделся в поисках Стеллы.
Жена Ричарда и посол по-прежнему разговаривали возле слонов. Курц в баре заигрывал с какой-то блондинкой.
Стеллы нигде нет.
Даже если она уходила в уборную, то уже должна была вернуться.
Ее нет слишком долго.
Что-то не так.
Мое сердцебиение замедлилось, превратившись в отдаленный грохот в ушах.
Я двинулся сквозь толпу, не обращая внимания на протесты и недовольные взгляды, и пытался отыскать хотя бы намек на темные кудри и зеленый шелк.
Ничего.
В сознании промелькнул мимолетный образ: она лежит где-то на полу, раненая, и истекает кровью. Зародилась паника – настолько чуждая, что мое тело боролось с ней, пока горячий, бешеный прилив не преодолел наконец сопротивление и не хлынул в вены.
Большинству людей не пришло бы в голову, что она в опасности, но я работал в охране. Это моя чертова работа.
Кроме того, с годами у меня накопился длинный список врагов. Многие без колебаний разделались бы со мной через небезразличного мне человека, а сегодня мы со Стеллой дебютировали как пара.
Черт. Мне следовало быть осторожнее, но я проверил список гостей. Кроме Курца, чья компетентность была на уровне маленького ребенка, управляющего тяжелой техникой, никто не вызывал у меня беспокойства.
Но кто-нибудь мог легко проскользнуть вместе с официантами, распорядителями и десятками других работающих здесь людей.
На подбородке пульсировала вена, когда я вышел из главного зала в тускло освещенный коридор.
Если кто-то тронул чертов волос на ее голове…
Дверь в конце коридора распахнулась, и будто повинуясь моей воле, появилась спокойная и невредимая Стелла.
Когда она увидела меня, на ее лице отразилось удивление.
– Привет! Удалось…
Фраза оборвалась тихим вздохом, когда я бросился к ней и прижал спиной к стене.
– Где ты была?
Сердце колотилось как бешеное, пока я осматривал ее в поисках травм или других повреждений, а она смотрела на меня как на инопланетянина, совершившего аварийную посадку на Землю.
– Я была в уборной.
Она говорила медленно, как с ребенком. Только тогда я заметил на дверях таблички.
Она нахмурилась.
– Все в порядке? Ты ведешь себя как-то странно.
Нет, не в порядке. Все пошло кувырком с того дня, когда я впервые тебя увидел.
– Я думал, с тобой что-то случилось.
Грубость собственного голоса поразила меня почти так же, как сила облегчения.
Это не должно меня беспокоить. Когда я позволял другим людям контролировать свои эмоции, не выходило ничего хорошего.
Но, черт возьми, это так, хоть я себя за это и ненавижу.
– В следующий раз, когда соберешься убегать, дай знать.
Грубость переросла в приказание.
Мне не хотелось снова испытывать ужас, терзавший меня последние десять минут.
Уродливый, чуждый и совершенно неприемлемый.
– Я не убегала. Я пошла в уборную. – В голосе Стеллы промелькнуло раздражение. – Я не обязана отчитываться каждый раз, когда тебя покидаю. Этого не было в соглашении. Кроме того, ты был занят.
– Ты пробыла в уборной полчаса?
– Кто-то пролил шампанское мне на платье. Я пыталась это исправить.
Я нашел взглядом маленькое темное пятнышко на ее юбке.
– Не сработало. – Она прикусила нижнюю губу. – Я так виновата. Представляю, как дорого оно обошлось. Я найду способ заплатить…
– К черту платье.
Оно стоило почти десять тысяч долларов, но я не мог вымолвить о случившемся и двух слов.
