– Не сдаюсь. Беру паузу. – Я выпятила подбородок. – Завтра запишусь на настоящий урок. Может, возьму инструктором парня из холла. – Светлые волосы, бодрая улыбка, мускулистое тело. У парня из холла буквально на лбу написано, что он – инструктор по лыжам. – Уверена, мы прекрасно проведем время.
Улыбка Джоша ожесточилась.
– Как скажешь, Рыжая.
Вместо ответа я развернулась и зашагала прочь – грациозно, насколько это возможно на лыжах. Следовало снять их перед грандиозным выходом, но было слишком поздно.
В животе пульсировала тупая боль, усиливаясь по мере приближения к домику. Боже, я идиотка. Надо было…
Внезапно боль переросла в ослепляющую. Пронзила меня, как зазубренное лезвие, и заставила согнуться пополам.
Нет. Нет, нет, нет.
В ушах ревел пульс.
Еще слишком рано. Это должно было случиться не раньше следующей недели.
Но когда из-за очередного приступа боли у меня на глазах выступили слезы, стало ясно: Матери-Природе плевать на мои планы.
Это случилось сейчас, и я ничего не могу поделать.
Когда Джулс убежала, я успел разок спуститься по трассе для продвинутых, прежде чем встретиться с Алексом и Авой за обедом.
Я думал, что после неудачного урока Джулс вернулась в домик, но четвертое место за столом загадочно пустовало.
Я смотрел на него, рассеянно отвечая на вопросы Авы о моем утре, а потом спросил:
– Где рыжая бестия? Втыкает булавки в куклу вуду?
Учитывая состояние, в котором она ушла, я не удивлюсь, если кукла вуду похожа на меня.
Не знаю, что вообще заставило меня предложить ей урок катания на лыжах. Возможно, горный воздух и шампанское, выпитое в полете – впрочем, утро в компании Джулс оказалось не таким ужасным, как я ожидал. К тому же одна ее реакция на вопрос, насколько сильно она хочет меня трахнуть, стоила всего.
Я ухмыльнулся, вспоминая покрасневшие щеки Джулс. Пусть отрицает сколько угодно, я знаю точно: она думала именно об этом. Я видел это в ее взгляде, чувствовал в неровном дыхании.
И грязные мысли посетили не только ее.
Наше падение было случайностью, но то, как ее изгибы дополняли мое тело, стало откровением. Мы были укутаны в зимнюю одежду, но в моей голове мы были обнажены. Я представил это так живо – ее шелковистую кожу, аппетитные изгибы, колкую язвительность, которая превратится в стоны, когда я оттрахаю ее до беспамятства…
Черт.
Я развернул салфетку и положил себе на колени. Член упирался в молнию, и я молился, чтобы Алекс с Авой не заметили моего неровного дыхания, когда я потянулся за стаканом.
Не знаю, почему я сегодня столько думал о Джулс, но она не выходила из головы. Утром я уже был близок к безумному поступку, например…
– Она написала, что плохо себя чувствует, – уклончиво ответила Ава, отпив воды. – Она отдыхает в домике.
Возбуждение сошло на нет от новой информации.
– Час назад она была в порядке.
Алекс выгнул бровь:
– Откуда ты знаешь?
Дерьмо.
– Я, э-э, столкнулся с ней на склоне.
– Джулс сказала, что не каталась на лыжах. – В глазах Авы вспыхнуло подозрение. – Она осталась в домике после того, как вернулась за телефоном.
Дважды дерьмо.
– Может, она пошла на склон, но передумала. – Я, как я надеялся, небрежно пожал плечами: – Кто знает? У нее странная логика.
Губы Алекса тронула легкая ухмылка.
К счастью, подошел официант, избавив меня от дальнейших допросов. Когда мы заказали еду, я перевел тему на последний проект Авы в журнале «Ворлд Джиогрэфик», где она работала младшим фотографом. Ничто не увлекало ее сильнее разговоров о фотографии.
