– «На текущий момент», значит. – Стасенко кивнул. – Я запомню, товарищ Филин, эту вашу уклонистскую оговорочку. Разберемся с этим трофеем, будьте любезны заглянуть ко мне на беседу.
– Слушаюсь, товарищ подполковник, – спокойно ответил Никита. – Если не получу новое задание, непременно загляну.
– Надеетесь, Васнецов защитит, как обычно? – Стасенко усмехнулся. – Ну-ну. Посмотрим. Кстати, вы не в курсе, куда исчез один ваш боец… ефрейтор Покровский?
– Два варианта. Либо куда и все остальные – на небо… в чисто научном смысле, разумеется, в виде пепла. Либо… воюет. Наши далеко продвинулись?
– Относительно.
– Вот там его и надо искать… относительно.
– Поищем. А пока вы свободны, капитан Филин. Здесь вам делать нечего.
– Как знать…
– Мне пригласить майора Жданова?
– Я тоже выйду, – сказала Еремина. – Душно здесь. Будут новости – я в машине. Разрешите идти?
– Ступайте. – Подполковник Стасенко раздраженно махнул рукой.
Филин выпрыгнул из вагона и помог Алевтине спуститься на землю, а дальше первой двинулась она. Где стоит машина, разглядеть капитан не смог, пусть уже вовсю светило пока еще в меру яркое и относительно теплое октябрьское солнце.
«Уже ноябрьское, – мысленно поправил себя Филин. – Тридцать первое я пролежал, как боров, под слоем грязи. Как только не окоченел? Земля тлела, это да, но ведь не сутки с гаком. И не задохнулся. Нет, Стасенко, напрасно ты столь решительно отвергаешь религиозное мракобесие. Без чудесного вмешательства тут не обошлось, вот те крест во все пузо, товарищ замполит».
– Сам предупреждал, что лишнего говорить не надо, и что? – Еремина вдруг обернулась и одарила капитана легкой улыбкой. Светлой, но почему-то грустной. – Еще немного – и довел бы несчастного Стасенко до психологической травмы. Ему и так трудно, никто его, похоже, всерьез не воспринимает.
Никита отметил очень неожиданный и благоприятный сдвиг в наметившихся отношениях. Алевтина обратилась к нему на «ты».
– А как можно воспринимать всерьез этот ходячий сборник лозунгов? – Филин усмехнулся. – Знаешь, и умные люди иногда говорят глупости. Это простительно. Но когда умничают глупцы… это невыносимо.
– Все равно поосторожнее. Он трусоват, в лоб не пойдет, но, если подвернется случай, обязательно отомстит за все обиды. Такие типы злопамятны.
– Ты не только врач, ты еще и психолог?
– Все врачи психологи. – Алевтина остановилась и вдруг взяла Филина за руку.
Сначала капитан вообразил невесть что, но в следующую секунду понял – доктор просто решила посчитать пульс.
– Что там? «Пустое сердце бьется ровно»?
– Ты начитанный, – Еремина посмотрела на капитана как-то странно, искоса, будто бы с опаской, но и с любопытством. – А ну, пробежимся?
– Не вопрос. – Филин рванул с места в карьер и вмиг очутился на десяток метров впереди.
Доктор тоже не стала изображать кисейную барышню и припустила за капитаном вполне профессионально, по времени примерно второго разряда.
Находись машина чуть дальше, забег мог бы продолжиться. Ни Филин, ни его соперница особо не запыхались. Но рядом с полуторкой оба затормозили, и доктор снова ухватила Никиту за запястье.
– Пятьдесят, – выдохнула Алевтина.
– Это хорошо?
– У меня… под сотню. А я, между прочим, бегом занималась. Область выигрывала. А ты каким видом спорта занимался?
– До войны? Никаким. Физкультурой в школе. Но с сорок первого… еще какой спортсмен. Мастер спортивного ползания и ворошиловский стрелок из всех видов оружия. А что не так?
