А Макар легко это делает. Невозмутимо заявляет мне такое, ни капли не стесняясь.
– Ничего не изменится? Дубинин, ты… Дятел! Я жила в полной уверенности, что у нас всё хорошо. А, оказывается, всё не так. Оказывается, у нас тут кризис в браке был, который я проспала! Да плевать на это. У тебя дочь! Дочь, Дубинин. Какое как прежде?!
– С Нютой я скоро решу вопрос. Разберусь, что делать. Она тут не останется надолго. Не будет после тебе мозолить глаза. Сейчас напряжно, понимаю, потом станет легче.
– А у тебя всё легко, Мак! Всё идеально. Дочь свою притащил, потом утащил. И никаких проблем.
– Ты думаешь, я этого хотел? Мечта всей жизни? Когда с женой всё наладилось, к ней ребёнка притащить? Мой первый порыв?! Да ничерта. Ты бы в жизни не узнала, будь у меня варианты.
Отлично. Супер. Хоть не скрывает своей подлой натуры.
Меня не устраивает ни один из этих вариантов. Притащить к нам, скрывать дальше.
Разве так сложно было честно поговорить? Сказать всё и уйти?
А не вырывать мне нервы мне, наслаждаясь моей агонией.
– Я полдороги домой няню искал, которая круглосуточно смогла бы за Нютой смотреть, – продолжает муж. – Одна отозвалась. И всё закончилось тем, что у неё истерика случилась.
– У няни или у дочери твоей?
– У Нюты, да. Испугалась, что её бросают. Что её сейчас отвезут в детдом или ещё куда. Ребёнок, бляха, час рыдал без остановки. Что мне делать было?
– Привести жене, конечно же. С тремя справляется, четвёртый не помешает.
– Ты знать хочешь как всё было? Или мозги мне выдолбить? Ну долби, заслужил, знаю. Только передёргивать не надо. Ты обижена, я понимаю. Но ты сейчас всё в свою сторону выкручивать начинаешь, а потом Макар плохой во всём, конченый мерзавец.
– А ты нет? На полшишечки мерзавец?
– Разговор окончен, – рычит муж, направляясь к кухонному островку. – Всё. Оба остынем – поговорим. Сейчас это бесполезная затея. Наговорю тебе на эмоциях, пожалею потом.
Упирается ладонями в стол. Его спина напряжена, мышцы прорезаются сквозь белую ткань рубашки.
Нужно уйти. Собраться и всё, закончить эту пытки. Ничего толкового не получится. Только разобью всё, что в доме есть.
Но не удерживаюсь от последнего вопроса:
– Так начерта ты со мной остался? – всё ещё не понимаю этого. – М? Раз не любишь меня.
– Я люблю тебя, Ксюш. Вот правда, люблю, – отвечает хрипло. – Просто иногда тебя любить очень сложно. И нужно на свежий воздух, иначе задохнусь.
– И часто ты на свежий воздух бегаешь? К той, которая не пилит?
– Нет. Один раз было. Короткий роман. Ничего особенного. К ней у меня никакой любви не было.
– Ясно. Я поняла. Я… К детям пойду.
Я хватаюсь пальцами за перила, меня пошатывает. Медленно поднимаю наверх, по крупицам собираю остатки энергии внутри.
Первым делом я отправляюсь к Насте. Она ведь старшая самая, понимает больше всех. Успокоить нужно первым делом.
Стучусь громко, пока музыка не выключается. После этого звучит нервное «войдите».
– Настюш, можно? – я заглядываю в комнату дочери. – Поговорим?
– Папа сильно ругался? – дочь садится, накручивает цветную прядь. – Спасибо, что прикрыла. Я знаю, что должна была сказать, но…
– Всё в порядке. Ты выбрала очень удачный момент, чтобы покрасить волосы. Никто за это ругать не будет.
– Правда?
Дочь хмурится, тёмные бровки сходятся на переносице. Сейчас она очень похожа на меня. Мимикой, поджатыми губами.
Я сажусь рядом с дочкой на кровать, притягиваю к себе. Настя обожает обниматься, сейчас это нужно и мне.
