За все, что Эмиль для нас сделал с первого же дня попадания, он вполне мог потребовать взаимности. Ну, как минимум, стать его любовницей… Однако же граф Потемкин ни разу даже не заикнулся со мной ни о чем подобном.
И все же я смотрела в глаза императора и… не могла сдвинуться с места.
Предать его, вот что я не могла. Еще несколько недель назад я бы сделала это без зазрения совести и ни секунды не раздумывая. Но не сейчас, только не после вчерашнего нашего разговора…
Сомнения все еще были и жили где-то внутри постоянно.
Странные последние события.
Покушения и провокации, теракты и многое другое…
Но я собиралась сама, в итоге, докопаться до истины.
Не ждать, пока ищейки Орлова – руководителя тайной полиции – назначат кого-то виновным. Назначат – а не найдут того, кто все это затеял.
Но прежде, чем я узнаю, на самом ли деле Ашин убивал драконов намеренно, лишь бы не отпустить на свободу, давая шансы другим странам тоже владеть ящерами, прежде, чем я все выясню… я не могла сбежать…
Сорок один год назад
Ашин
– Николай! Они уводят драконов! Николай! Проснись! Николай!
Лом недавно настроил окна мира так, что через них можно было общаться и по громкой связи, в том числе. На ночь я всегда включал этот режим, ограничивая круг людей, что имели право со мной связываться. Это были лишь самые близкие: сыновья, дочь, Аяна, губернаторы, которым я доверял и Владимир.
Я поднялся, быстро натянул брюки, накинул рубашку и устремился наружу.
Долгорукий – мой личный адъютант – получил по окну мира известие, что император уже на ногах и выскочил из спальни, как угорелый, едва не сбив с ног тройку гвардейцев, что дежурили и отправились меня охранять.
На драконьем лугу царил хаос.
Гвардейцы и дракологи – подчиненные Владимира – палили во все стороны сгустками плазмы. Это новое оружие придумали Аяна и Лом – Петр Павлович Ломоносов, наш лучший ученый. Невестка тогда пошутила: мол, еще бы ракеты баллистические изобрести – и, считай, практически мое время.
Я заметил, что многие сарканы-гвардейцы и просто охранники поднялись в небо на ящерах. Туранг встретил меня тоже. Подбежал – огромной черной скалой, чуть приоткрыв красные перепончатые крылья.
Владимир подоспел, слегка запыхался и принялся сбивчиво пояснять:
– Ты помнишь этих убогих детишек, что какое-то время учились в Британии?
– Сарканы, что отправились туда по обмену?
– Ну да. Вот часть этих молодых идиотов и идеалистов, что практически одно и то же, были настроены в Британии против империи. И главным аргументом врагов стало…
– …Что мы убиваем ни в чем не повинных драконов, которые не смогли найти себе всадников? Так?
– Да. В общем, эти недоделки устроили самый грандиозный побег из возможных. Их драконы вызвали братьев на соседний луг, где ждали мятежники на своих ящерах. Затем они улетели, забрав большинство драконов, что шли на утилизацию. Но часть мы все-таки успели остановить. Нескольких убили.
– Драконов?
– Да. Все равно их на утилизацию. А сарканов поймали.
– Их можно допросить прямо сейчас?
– Тех, кто совсем тяжело ранен, отправили к медикам. Те, кто легко – к вашим услугам.
– Хорошо. Доставьте их во дворец. В одну из допросных с максимальной изоляцией.
– Да, ваше величество. Все будет сделано.
Владимир, наконец-то, вспомнил субординацию. До этого забыл даже правильно поприветствовать. Впрочем, я никогда раньше не слыл сторонником формализма, и теперь становиться им не планировал совершенно. Владимир служил верой и правдой, не раз выручал, и был лучше всех. Этого мне казалось достаточным.
