— Конечно, — киваю в ответ, коротко отвечая. На большее, меня не хватает.
Между нами воцаряется тишина, каждый не знает, что еще сказать напоследок. Испытывать его взгляд на себе, уже нет сил, да и вообще находиться рядом с ним — одно лишь испытание, да и еще в таком формате. И я разрываю наше неловкое молчание:
— Мне нужно идти.
— Да, конечно, — соглашается без промедления.
Долго не думая, разворачиваюсь и быстрыми шагами направляюсь в отель, стараясь не оборачиваться.
Уже в своем номере, размышляю над нашим разговором, стоя у окна, не видящим взглядом уставившись на ночной город, горящий многочисленными фонарями. Пока мы были женаты, сколько мечтала вот так спокойно и непринуждённо поговорить с Андреем, а когда мне это уже не нужно, он внезапно появляется в моей жизни, прося у меня прощения. Хочу простить, отпустить и забыть. Но почему это так трудно?
Ответ я пока не могу найти, мне похоже нужно еще время, чтобы окончательно вычеркнуть из своей памяти и жизни. Но нас связывает тонкая нить — мой сын. И эту нить никак не разорвать, и она будет путать и путать. Главное в нашей ситуации, чтобы Андрей не узнал о сыне. Теперь не знаю, как он может отреагировать на его существование. Будет ли требовать родительских прав или примет как данность, не выражая желания участия в его воспитании? По мне лучше второе. Так будет лучше всем.
***
На утро собираюсь в клинику. К десяти утра отец должен подвезти Сашу, соответственно встречаемся там. У Владимира Нестеровича уточнила, в какое время бывает Андрей, чтобы опять не столкнуться с ним в коридорах клиники. Он заверил, что в это время его не бывает, так как уезжает по своим делам.
С отцом мы встречаемся у главного входа. Сашка, соскучившись за эти дни по мне, с криком крепко обнимает, тараторя о прошедших днях у дедушки с бабушкой.
Перед тем, как зайти в клинику, я решаю поговорить с сыном на тему сдачи анализов, чтобы не пугался. Сажусь на корточки перед моим мальчиком и спрашиваю:
— Саша, если бы твой друг Ганс заболел очень серьезно, и ему нужна срочная помощь, чтобы он мог вылечиться. А для этого нужно сдать кровь для него, и тогда сможет поправиться. Ты бы ему помог?
— Кровь? Он что, вампир? — удивленно произносит.
— Нет, ты что, он не вампир, — посмеиваюсь над его словами. — Есть такие болезни, где требуется чужая кровь, чтобы вылечиться. Вот и спрашиваю тебя: ты бы помог ему, сдав свою кровь?
Саша задумывается на несколько секунд, потом утвердительно кивает:
— Я не хочу, чтобы Ганс болел. И если моя кровь поможет, то я помогу.
— Здесь лежит один мальчик, которому очень нужна кровь, если он вовремя не получит, то никогда не выздоровеет. Поможешь ему?
— А я его знаю?
— Нет. Но он очень хороший мальчик, только заболел очень сильно. Его родители плачут, потому что ничего не помогает и срочно нужна кровь.
Саша опять задумывается. И через несколько секунд отвечает:
— Если ему поможет моя кровь, то я согласен.
Облегчено вздыхаю и встаю с корточек, гладя сына по голове.
— Тогда сейчас сдадим анализы. Врачи проверят их, что ты здоров, а потом уже будешь сдавать кровь для мальчика, хорошо?
Саша кивает в ответ.
Нас принимают в лаборатории, проделывая процедуру сдачи крови на типирование для проверки совместимости. Саша немного пугается, и мне приходится с ним за компанию сдавать кровь, чтобы немного расслабился и почувствовал мою поддержку.
