– Так мне будет спокойней, – пожав плечами, пояснил он и, сунув руки в карманы брюк, прищурился. – К тому же Рустам тебе пока совсем чужой и лучше, если ваше сближение будет происходить под моим контролем.
– Свечку подержишь? – огрызнулась я, тут же жалея о сказанных словах.
– Я могу всё отменить, – процедил папа и, направившись к двери, бросил через плечо: – Потом не жалуйся.
Не очень-то и хотелось, но проверять границы его терпения тем более было опасно. К тому же встреча с Рустамом могла дать мне некоторые преимущества, поэтому я поспешила исправить ситуацию.
– Нет, а чего ты от меня ждал? – воскликнула я и, догнав папу, уцепилась за его локоть.
– Послушания, – буркнул он и, открыв дверь, жестом пригласил меня пойти первой. Сам прикрыл дверь моей комнаты и, вздохнув, ворчливо добавил: – И хоть немного благодарности.
– За что? – хмыкнула я и, не торопясь спускаться по лестнице, перечислила: – Постой, я угадаю. За воспитание, образование, лучших учителей, любые капризы, которые ты, кстати, заменял своими желаниями и решениями. Вот как и сейчас…
– Есения, – одёрнул папа и, покачав головой, попросил на удивление сдержанным тоном: – Просто поверь, что я желаю для тебя самого лучшего. Обеспеченное будущее, стабильность, защита. Тебе не придётся работать и…
– А я хочу работать, – топнув ногой, отрезала я и, подхватив рукой длинный подол платья, пошла разбираться с ненавистным женихом.
Пока я ещё могла повлиять на его решение, вызвать разочарование, возможно, даже отвращение. Планировала намекнуть, что легко со мной не будет, а принудительный брак может обернуться кошмаром не только для меня. В таком воинственном настроении я и спустилась по лестнице и, вскинув взгляд, нахмурилась.
Рустам ждал у основания лестницы. Держа в руках большой букет роз, обезоруживающе улыбался и, изучая меня с головы до ног, щурился, как сытый кот. Его довольный вид и жадный взгляд мигом отмел вариант, что удастся договориться полюбовно.
Он явно рассчитывал на совсем другое «полюбовно», и мне срочно пришлось вернуться к плану, в котором я должна изображать наитупейшую овцу и раздражать его буквально во всём.
– Привет, Руслан, – затормозив на предпоследней ступеньке, я помахала рукой и, зажав нос пальцами, громко чихнула: – Ой прости. Это, наверное, аллергия на цветы.
У женишка дёрнулся глаз, а улыбка немного сдулась, образуя кривой оскал.
– Я Рустам, – напомнил он вкрадчиво и, сунув букет одному из охранников, протянул мне руку.
Жест я намеренно проигнорировала. Чихнув ещё раз, обогнула Рустама и пошла в сторону столовой. Путь знала, но нас проводили, как дорогих гостей и, оставив наедине, закрыли дверь.
Обычно в этой столовой мы отмечали семейные праздники и памятные даты, а партнёров и друзей папа предпочитал принимать в гостиной. Так было до смерти мамы, и последние годы комната пустовала.
Но сегодня прислуга постаралась. Стол сервировали лучшей посудой, расставили свечи, зажгли камин, а папа, кажется, пожертвовал своё лучшее коллекционное вино.
– Я счастлив, что ты согласилась со мной поужинать, – произнёс Рустам и, отодвинув для меня стул, добавил: – Уверен, мы найдём общий язык.
– А разве мы говорим на разных языках? – похлопав ресницами, проблеяла я и, рассмеявшись неприлично громко, отмахнулась: – Шучу, конечно.
– Чувство юмора – это хорошо, – не особо радостно буркнул женишок и, положив на край стола какую-то чёрную коробку, занял место напротив.
