– А когда мы?.. – Лара проникновенно смотрит в глаза. – Тоже хочу стать счастливой, милый!
Он раздраженно снимает цепкие руки с шеи.
– Свадьба будет после того, как ты родишь! Не доставай меня.
Он отстраняет ее и идет в спальню, кипя от злости. Лара не вызывает желания жениться до родов.
Сначала ребенок, затем предложение.
Повторения он не хочет.
В спальне Глеб снимает пиджак, швыряет на кровать. Хотелось остаться одному, обдумать все, успокоиться, но девушка идет следом. Кружит по спальне с новым золотисто-бежевым платьем. Прикладывает к себе перед зеркалом, щебечет глупости о том, как они пойдут на благотворительную встречу. До отвращения веселая и счастливая: впервые идет официально, как его спутница.
Он отворачивается, чтобы не смотреть на любовницу.
– Хотя бы из уважения ко мне – притихни, – цедит он.
– Ох, прости, дорогой, – тонкий голосок становится нежным и покорным.
Лара грациозно идет в гардеробную – как на таких каблуках держится? – и вешает платье. Выходит, растерянно смотрит – заметила не одобряющий взгляд.
– Глеб, милый, что-то не так?
Дорогой. Милый. Она всегда была угодливой, но последние два дня бьют рекорды.
– Каблуки твои ребенку не вредят? – замечает он, и направляется к выходу. – Я в кабинет, не ходи за мной.
– Конечно, дорогой… Туфли я сниму! – торопливо добавляет она. – Ты прав…
Он закрывается от Лары в кабинете. Садится в кожаное кресло и смотрит в пространство, сцепив под подбородком руки.
Дело не в ней, конечно.
Ларису он давно знает. Неплохая любовница: голова не болит, не надоедала звонками… Если бы не позвонила Еве, вообще было бы идеально.
Получила потом выволочку и оправдывалась, что это гормоны расшалились – беременна она. Это злит. Глеб не привык, чтобы женщины вмешивались в его жизнь. За него решали. Как Лара и поступила. До сих пор зубами скрипит, когда думает об этом. И что на нее нашло, непонятно, они встречаются уже год и четыре месяца, а до Евы было еще два. Давняя, проверенная любовница.
«До Евы».
Даже не замечает этих мыслей… Так еще долго будет после развода. Теперь вся жизнь поделилась на части: до Евы и после. И небольшой кусочек из жизни, где она была…
Плохо, что Корн к ней полез.
Но ожидаемо. Корн тоже собирал информацию, узнал о разводе, глупо было ожидать, что не попытается воспользоваться ситуацией.
– Гори оно все! – рычит он от нового приступа бешенства, сметая все со стола.
Все из-за Лары!
Если бы эта дрянь удержала за зубами язык, его личная жизнь не стала бы всеобщим достоянием! Хуже всего, у Корна, похоже, «крот» среди охраны. Иначе откуда он узнал про эту чертову флешку.
Где же она…
Ева забрала ее или нет? Камеру в кабинете он не включал. В квартире они давно вдвоем, ни охраны, ни прислуги. Приходящая домработница убиралась под его личным присмотром раз в неделю. После того, как Еве сорвало крышу, и она почти перестала выходить из дома, он начал стесняться жены. Еще бы не хватало, чтобы поползли слухи, что с ней что-то не так…
Ладно, всё, уже проехали.
Можно расслабиться. Забыть о статичном невыносимом аде, в который превратился дом. Нет, Ева всегда была тихой и нежной. Но ощущение безысходности, серости, которое поселилось в доме было невыносимо. Бежать хотелось без оглядки.
Всё.
Теперь всё будет иначе. Если найдет эту чертову флешку.
Вроде бы Ева была искренней. Раньше она была патологически честна, бесхитростна, еще недавно он бы уверенно сказал, что украсть его жена ничего не способна.
