Мама опять тяжело вздыхает. И предлагает:
– А хочешь, я попрошу папу, и он с ним поговорит? В жизни ведь всякое бывает, но это же не повод детей без отца оставлять.
Смотрю на неё непонимающе.
– В смысле "не повод"? Мам, ты вообще меня слушаешь? К тому же, я разве оставляю? Пусть навещает, пожалуйста, сколько влезет, просто я с ним больше жить вместе не буду.
Несколько секунд она смотрит на меня с таким же непониманием.
– Как это не будешь? Ну, допустим, не будешь… И что тогда дальше? Ты как жить собираешься, если в самом деле разведёшься с Тимофеем, ты подумала? В нужде, но зато гордая, так что ли? Ты же ни дня толком не работала, практика в университете не в счёт. На что ты будешь дочь содержать? Не говоря уже о… – кивает на мой живот.
Я тут же накрываю его ладонью.
В словах мамы есть зерно истины, она права, но мне совсем не нравится то, к чему она ведёт.
– То есть предлагаешь мне простить измену и дальше жить счастливо? Я правильно тебя понимаю, мама?
Внутри резко холодеет. В первую очередь от того, каким ледяным и колючим становится взгляд матери.
– Я тебе предлагаю головой думать и быть реалисткой, – произносит она сухо. – Так уж и дорога и важна будет эта твоя никчёмная гордость, когда твои дети останутся без отца и голодные, только потому, что ты самолично вручила их счастье другой женщине? Хочешь ли ты, чтоб твоя Руслана была и дальше любимой дочерью ювелирного магната или же вам обеим останется довольствоваться лишь объедками – вот о чём тебе думать надо, а не о своей гордости.
Я смотрю на неё и не верю, что она мне это говорит. И дело даже не в правоте, а в том, что… я вдруг отчётливо понимаю, что поддержки с её стороны мне не видать. Если я решу уйти от Тима, она не примет нас с Руськой, не поможет. Да, мама всегда была жёсткой и циничной, и на этой волне они с моим мужем отлично нашли в своё время общий язык, но я не думала, что она поставит деньги выше счастья собственной дочери. Чтобы та страдала всю жизнь, зато ни в чём не нуждалась.
– А о нас с отцом ты подумала? – продолжает мама выговаривать. – Или забыла уже, что он не может работать на двух работах, как раньше, только для того, чтобы у тебя была лучшая жизнь? Да и я не первой молодости давно. Мы столько вложили в тебя, столько сделали, чтобы у тебя всё было, а ты… – вздыхает. – Не будь эгоисткой, думая только о себе.
– Дочь ходит в садик, я вполне могу найти себе работу, – отвечаю, но уже прекрасно понимаю, что она не даст добро на мою задумку.
– Работу? – усмехается мама. – Какую работу? У тебя ребёнок скоро опять будет. Да и… Ты вообще в курсе, какие сейчас зарплаты? А цены в магазинах? – всплёскивает руками. – Ну, конечно, откуда тебе знать, ты ж на ценники не смотрела никогда, – заканчивает язвительно.
А мне так обидно становится. И больно. Хуже, чем от предательства Тима. Но вместе с тем это хорошо отрезвляет.
– Я тебя услышала, мама, – отвечаю, решая больше не спорить с ней. – Нет, так нет. Я и сама справлюсь. Считай, что просто предупредила о своих дальнейших планах. А теперь можно я побуду одна? Я устала.
И надо подумать, как быть дальше. Что делать теперь, когда родной человек оказался такой же опорой, как муж. Никакой.
– Устала? Реально уставать ты начнёшь, если всё-таки сотворишь такую глупость, как развод с Тимофеем Шаховым, – мама неохотно отодвигается и разворачивается, чтобы выйти из палаты. – Кстати, гордая моя, беременным женщинам развод не дают, – бросает уже на пороге.
