Вечером Роман вернулся домой с новым телефоном для меня.
– Твой старый явно глючит, – сказал он, протягивая коробку с последней моделью iPhone. – Я уже всё настроил. Перенес твои контакты.
Все контакты, которые он считал приемлемыми, – подумала я, но улыбнулась и поблагодарила.
Новый телефон оказался настоящей золотой клеткой. Я не могла удалять приложения, не могла отключать определение местоположения. Не могла установить пароль, которого бы он не знал.
А через неделю я обнаружила, что в доме появились камеры.
– Для безопасности, – объяснил Роман, когда я наткнулась на маленькое устройство в углу гостиной. – После той серии ограблений в соседнем районе. Нужно защищать нашу семью.
Камеры были везде: в прихожей, гостиной, на кухне, в коридорах. Только в спальнях и ванных комнатах их не было. По крайней мере, я надеялась, что их там не было.
Я начала замечать, что Роман часто проверяет записи. Однажды я увидела, как он просматривал видео с кухни, где я разговаривала по телефону с матерью. Другой раз видео, где Илья тайком кормил своим обедом нашу собаку, потому что не любил брокколи.
– Ты постоянно за нами следишь? – спросила я, не выдержав.
– Не за вами, а за порядком в доме, – отрезал он. – И правильно делаю. Теперь я знаю, почему Илья не ест овощи. Ты слишком мягкая с ним. Позволяешь отказываться от полезной пищи.
Илье тогда попало – не физически, нет. Роман никогда не поднимал руку на сына. Но его холодное разочарование, выверенные слова о слабости и недостаточности могли ранить сильнее любого удара.
***
– Мам, это тебе, – Илья протянул мне рисунок – цветные карандаши, детская улыбающаяся фигурка, солнце и дом.
– Это прекрасно, милый, – я обняла его, рассматривая рисунок. – Это ты?
– Да, – он показал на фигурку. – А это наш домик. Маленький, но счастливый.
Я удивленно посмотрела на рисунок. Дом действительно был крохотным, не похожим на наш особняк.
– Почему он такой маленький?
Илья пожал плечами:
– Не знаю. Просто… маленькие домики кажутся уютнее. Как у бабушки в деревне.
Я кивнула, чувствуя комок в горле. Дом моей матери был простым, старым, с потертой мебелью и скрипучими половицами. Но в нем я всегда чувствовала себя в безопасности. По крайней мере, до того, как Роман стал частью моей жизни.
– Что за художества? – голос Романа раздался из дверного проема. Он вошел, бросив взгляд на рисунок в моих руках.
– Илья нарисовал нас, – я протянула ему листок, надеясь, что он не заметит маленький «счастливый домик».
Роман изучил рисунок с той же внимательностью, с которой обычно читал деловые отчеты.
– Почему дом такой маленький? – спросил он, и у меня внутри всё сжалось. – У нас большой, красивый дом. Ты должен гордиться им, а не фантазировать о какой-то лачуге.
– Я просто… – начал Илья, но Роман перебил его.
– И почему меня нет на рисунке? Где папа?
Илья побледнел, опустил глаза:
– Я… я забыл. Прости, папа.
– Забыл? – Роман поджал губы. – Своего отца забыл нарисовать?
– Он просто не закончил, – быстро вмешалась я. – Правда, милый? Ты ведь собирался дорисовать папу?
Илья благодарно взглянул на меня и кивнул:
– Да, конечно. Я сейчас же добавлю.
Роман смягчился, потрепал сына по волосам:
– Вот и хорошо. Семья должна быть вместе. Всегда.
Когда он вышел, Илья схватил карандаш и торопливо начал рисовать еще одну фигуру – повыше, в костюме.
– Мам, – прошептал он, не поднимая глаз от рисунка. – А почему ты всегда соглашаешься с папой?
