Может, идея так себе.
Может, я потерплю в итоге фиаско.
Ну и ладно. Главное, что сейчас я вся в заботах. Сижу на звонках, бегаю по городу, ищу мастериц и думаю не о Викторе, а о риелторах, которые пытаются мне втюхать нерентабельные помещения.
Шагаю мимо машин и останавливаюсь, когда слышу знакомый женский голос:
— Мария?
И этот голос проходит по моему сердцу острым лезвием.
Я оглядываюсь.
У белого хэтчбека с грязными брызгами на боках стоит удивленная Лариса.
Первая мысль — трусливо сбежать, спрятаться в машине и с визгом шин ретироваться.
Но я же взрослая женщина. И понятное дело, что я ее узнала, и будет глупо уходить.
— Здравствуйте, Мария.
Она хорошо выглядит. К моему большому женскому сожалению. Светлый тренч, узкое молочное платье и легкие локоны до плеч.
Подстриглась.
— Неожиданно, — говорю я, когда она торопливо шагает ко мне.
Перехватываю горшок с фикусом поудобнее, и Лариса бросает на него беглый подозрительный взгляд.
Да, дорогуша, я бы с удовольствием разбила этот горшок о твою голову, но тебе повезло. Я понимаю, что это ничего в моей распрекрасной свободной жизни не изменит.
Конечно, мне бы было приятно лицезреть на лице Ларисы ошметки грязи, однако я разумная женщина, пусть мне и очень больно.
— Здравствуй, Ларис, — мягко улыбаюсь я. — Вот уж мир тесен, да?
— Да, — она запахивает тренч и тоже неловко улыбается, — я тут по делам. Надо кое-какие бумаги закинуть.
— Я тоже по делам, — медленно киваю я.
Смотрим друг на друга.
Бывшая любовь Виктора и настоящая. И нам бы сейчас вежливо разойтись, но мы что-то не торопимся прощаться и разбегаться в разные стороны.
— Слушай, — Лариса суетливо заправляет локон за ухо. — Я не знаю, что сказать.
— Ничего не говори, — пожимаю плечами. — Я не жду от тебя каких-либо оправданий, Лариса.
Кусает губы и выдыхает:
— Но поговорить-то надо.
— О чем? — вскидываю бровь, и в мои внутренности медленно входят острые льдинки обреченности. — Или о ком?
17. Глава 17. Я ничего не знала
— Слушай, Маш…
— Давай оставим Марию? — устало вздыхаю я.
— Ладно, — Лариса прячет руки в карманы тренча. — Я не уводила его из семьи. И у нас ничего не было, когда вы были вместе. Совсем ничего.
— Да, мне Виктор все это сказал, — медленно киваю.
А, может, все-таки надеть ей на голову горшок?
— Слушай, я даже и не думала… не знала… — смотрит на меня и опять неловкой улыбается.
— И даже не подозревала, да?
Вопрос выходит резким и насмешливым, но мне простительно. Я была вся в заботах, а меня бесцеремонно выдернули из них и опять посадили в лужу “разведенки”. И мне эта лужа не нравится. В ней холодно и противно, и я в ней чувствую себя обиженной на весь мир пупырчатой жабой, которая печально урчит в одиночестве.
— Нет…
— Не подозревала и поэтому уволилась?
— Он меня уволил.
Интересно. То есть мой честный Виктор и по своей любви катком прошел? Хотя… это в его стиле.
— И ты спокойно ушла, без вопросов и подозрений с хорошей должности, высокой зарплаты? — усмехаюсь я. — Ларис, ну мне хоть не заливай. Слушай, я, конечно и как оказалось, не очень хорошо знаю Виктора, но помню его взгляды, когда он в меня втрескался. Да, он сейчас не тот мальчишка, однако… некоторые повадки не сотрешь годами. И это я сейчас без претензий к тебе.
— Я не тот человек, который закатывает истерики при увольнениях, — Лариса вздыхает. — Уволили меня по всем правилам. Да неприятно, но у меня большой профессиональный опыт.
