Я же стояла у окна кухни, смотря на улицу, где начинался новый день. Внутри меня клокотало ощущение, что всё идёт не так, как должно. Это был не гнев, не отчаяние, а тихий, почти болезненный бунт, который набирал силу.
Мне захотелось домой. Не в наш дом с Адамом, а в тот, где я выросла. В село, к родителям. Я не планировала поездку заранее. Обычно я ездила раз в месяц, но теперь всё было иначе.
“Я хочу уехать. Одна. Сейчас.”
Эта мысль показалась странной и даже пугающей. Раньше я всегда брала с собой детей, убеждая их, что это важно. Но последние поездки превратились в сплошное разочарование.
Ахмед, мой старший сын, вырос и отдалился. Он считал себя взрослым и не стеснялся показывать, что ему всё это “неинтересно”. Последний раз он вообще отказался выходить на улицу, проводя всё время в телефоне.
Алия всегда была моим маленьким ангелом. Теперь же она хмурилась, жалуясь на то, что в селе скучно, грязно и вообще некомфортно.
Иса… даже Иса, который раньше бегал за бабушкой, помогал деду, смеялся с прабабушкой, теперь сидел рядом с Ахмедом, жалуясь на жару.
Я вспомнила нашу последнюю поездку, когда дети буквально уснули с телефонами в руках, едва добравшись до родного дома.
После ужина мама сказала мне:
— Марьям, зачем ты их возишь, если им всё это не нужно? Они даже с бабушкой толком не поговорили.
Эти слова резанули меня. Мне было больно. Я столько лет старалась поддерживать связь между поколениями, но вдруг осознала, что дети не ценят этого.
В этот день, глядя на своих детей, я поняла: я устала пытаться. Пытаться убедить их, что это важно. Пытаться вдохновить их на то, чего они не хотят.
“Я поеду одна.”
Эта мысль показалась одновременно освобождающей и пугающей. Это был новый вызов самой себе.
За ужином, как обычно, было шумно. Ахмед ел одной рукой, другой листал что-то в телефоне. Алия, недовольно хмурясь, ковыряла вилкой в салате. Иса, самый младший, молча ждал, пока я подам ему чай. Адам сидел напротив, погружённый в свои мысли.
Я долго обдумывала, как сказать о своём решении. Обычно мы обсуждали поездки заранее, планировали их вместе. Но в этот раз всё было иначе.
Я положила салатницу на стол, откашлялась и спокойно сказала:
— В эти выходные я еду к бабушке.
Алия сразу подняла голову.
— Мы едем?
— Нет, я еду одна, — ответила я твёрдо, но спокойно.
Дети переглянулись. Ахмед вернулся к телефону, пожав плечами.
— Ну и ладно. Там всё равно скучно.
— Ахмед! — резко сказала я, чувствуя, как внутри что-то оборвалось. — Мы едем туда к вашим бабушке и дедушке, а не за развлечениями.
— Ну, ты всегда нас туда тащишь, — пробормотал он, не поднимая глаз. — Я что, виноват, что там нечего делать?
Я выдохнула, чтобы не сорваться.
— И именно поэтому я решила, что в этот раз поеду одна.
Алия нахмурилась ещё сильнее.
— Почему? Ты всегда нас брала.
— Потому что в этот раз я хочу отдохнуть, — я твердо посмотрела на неё.
— От нас? — с вызовом спросила она.
Её тон больно резанул, но я сдержалась.
— Алия, — сказала я, стараясь говорить мягко, — вы никогда не хотите участвовать в том, что происходит в селе. Не хотите помогать, не хотите общаться. Последние поездки были тяжёлыми для меня. Поэтому в этот раз я еду одна.
— Но ведь это семья, — бросила Алия. — Мы всегда ездили вместе.
— Ты говоришь о семье, но ты сама ни разу не пообщалась с бабушкой нормально, — заметила я.
Алия вспыхнула, но промолчала.
