Я смотрел на неё, не находя слов. Передо мной стояла не та Марьям, которую я знал. Она не оправдывалась, не извинялась. Её голос звучал твёрдо, а взгляд был решительным.
— Не делай так больше, — сказал я холодно.
Она кивнула, словно соглашаясь, но в её глазах было что-то новое. Что-то, чего я не мог понять.
— Хорошо, — ответила она. — Тогда не спрашивай, где я.
С этими словами она развернулась и пошла на кухню. А я остался стоять, чувствуя, что что-то изменилось. В Марьям. В нас.
Марьям
Когда я вернулась домой, я ожидала, что Адам будет злиться. Он никогда не любил, когда что-то выходило за рамки его привычного уклада. Но, к моему удивлению, я не чувствовала страха перед этим разговором.
Впервые за долгие годы я сделала что-то для себя. И теперь мне хотелось сохранить это чувство — ощущение, что я не только жена и мать, но ещё и человек.
На самом деле, я была готова к этому разговору. И он меня не задел. Всё, что он говорил, уже давно не касалось меня по-настоящему.
Когда он повторял свои обвинения я почувствовала, как внутри у меня поднялась волна протеста.
— Разрешения? — переспросила я. — С каких это пор я должна спрашивать разрешения?
Его лицо помрачнело.
— Мы семья. Ты не можешь просто так исчезать.
Я улыбнулась. Горько, устало.
— Ты серьёзно? Сколько раз ты сам уходил, ничего не сказав? А я даже не спрашивала. Ты просто исчезаешь, потому что “работа”, а я должна угадывать, что у тебя на уме.
Он нахмурился, но не ответил.
— Почему ты думаешь, что мне нельзя выйти из дома просто так? — продолжила я. — Почему ты думаешь, что меня не может быть своих дел?
— У тебя есть всё, — сказал он после паузы. — Дом, дети, деньги. Чего тебе не хватает?
Эти слова были как нож в спину. Они звучали так знакомо, но теперь я услышала их по-другому.
— Чего мне не хватает? — повторила я. — Мне не хватает уважения. Мне не хватает жизни.
Я видела, как его лицо стало напряжённым. Он не ожидал этих слов.
После этого разговора мы почти не говорили. Я ушла на кухню, чтобы убрать остатки ужина. Посуду я мыла медленно, машинально, но в голове всё ещё звучали мои собственные слова: “Мне не хватает уважения. Мне не хватает жизни.”
Это была правда. Я сказала это вслух впервые.
Когда я поднялась наверх, он уже лежал в кровати, уткнувшись в телефон. Я переоделась, легла на свою сторону и отвернулась.
Он ничего не сказал.
Я лежала, смотря в темноту, и думала: Что дальше?
Адам
Я не мог уснуть. Её слова не выходили из головы.
“Мне не хватает уважения. Мне не хватает жизни.”
С каких это пор она начала так говорить? Марьям всегда была тихой, покорной. Она никогда не спорила, не высказывала недовольства. Я привык считать, что она довольна своей жизнью, что ей достаточно того, что я обеспечиваю её и детей.
А теперь она говорила так, словно я для неё ничего не значил.
Я вспомнил, как она посмотрела на меня. В её глазах не было обиды, не было слёз. Только усталость и что-то ещё — решимость.
“Она что, правда думает, что ей чего-то не хватает?” — думал я, лёжа в темноте.
Я перевернулся на бок, посмотрел на её силуэт. Она лежала неподвижно, будто её здесь и не было.
Мне стало не по себе. Может я просто устал и накручиваю? Ну чего может ей не хватать?
Утро началось с тишины. Когда я спустился на кухню, Марьям уже была там. Она разливала чай и ставила на стол завтрак. Всё выглядело привычно, но в её движениях чувствовалась какая-то холодная отчуждённость.
