Это длится минуты три-четыре максимум, потом я беру себя в руки. Благодарю за предложенные Игорем салфетки, привожу себя в порядок.
– Прош-шу прощ-щения за эту жуткую сцену. К сожалению, мне не уд-далось сдержаться до дома. Но не волнуйтесь, со мной всё в порядке. Вот деньги…
– Нет, что вы! Не надо денег. Не волнуйтесь, я никому не скажу, – обещает внезапно повеселевший Игорь. – У моей мамы и не такое бывает.
– Ч-что не такое бывает?
– У неё тоже климакс, так она иногда по полдня рыдает без причины, а потом так кричит на всех нас, что хоть из дома беги. Мне на тренировке вчера глаз подбили, так мама чуть не разнесла квартиру, а потом расплакалась…
Тоже климакс?
Мне сорок шесть. У меня ещё нет климакса. А даже если бы был, это не признак старости.
– Остановите прямо здесь! – требую сквозь зубы.
– Но… мы на шоссе?!
– Тогда возьмите деньги!
– За что?
– За пять минут молчания.
На ватных ногах захожу в квартиру.
Осматриваюсь, словно не узнаю интерьер. Родные стены кажутся холодными, чужими. Семейное гнездо теперь выглядит нежилым пространством.
Подхожу к зеркалу, хотя заранее знаю, что пожалею об этом. Сейчас не время себя разглядывать, я слишком слаба, разбита шоком. Однако упорно иду в ванную и включаю свет. Резкий, белый. Критически себя оцениваю.
Вернее, пытаюсь себя оценить, но не могу. Мне страшно до жути, я словно не вижу себя. Вроде черты лица на месте – покрасневшие после истерики глаза, слегка поплывший овал лица, складки вокруг губ. Но что-то случилось с моим «я», оно потеряно. Не вижу себя целиком. Я была сердцем семьи, опорой для мужа, его подругой по жизни, матерью его детей…
Всё это пропало.
Выхожу из ванной, брожу по квартире. Везде замечаю любимые ингредиенты прошлой жизни, которые теперь не имеют смысла. Рассада на окнах. Мы с Гришей решили купить дачу, уже почти все бумаги подписаны, вот я и распланировала огород. Чтобы всё свежее, домашнее, своими руками…
Гриша хотел сам построить баню на даче, по вечерам смотрел всякие обучающие программы. Вот его планы лежат стопочкой на столе, заказы стройматериалов.
Вот наши свадебные фото в рамках, вот костюм Гриши, который я приготовила ему на утро. Мне нравится о нём заботиться… Нравилось.
Кто я теперь?
Убеждаю себя, что это пройдёт, это временная потеря себя из-за шока, но легче не становится. Мечусь по квартире. То спешу собирать вещи, но потом решаю, что уехать должен Гриша. То бегу звонить знакомым, к которым собирались на свадьбу их дочери, но не знаю, что им сказать.
Всё валится из рук.
Впервые не знаю, что делать.
Звоню сыну.
– Что-то случилось? Ты никогда так поздно не звонишь, – спрашивает Саша встревоженно.
– Да, сынок, случилось. У твоего папы девушка… молодая. Л-л-любовница. – Слово отказывается срываться с губ.
Раздаётся смех сына.
– Чего? Да ну брось… Это ж папа! Он без твоей помощи носки не может найти. Секретарь целыми днями за ним с расписанием бегает. Какая тут может быть любовница! Он же рассеянный, как… Ты серьёзно, что ли? – Его голос меняется. – Подожди, я выключу телевизор. – Так, расскажи мне всё, что ты знаешь.
Кратко пересказываю случившееся, и становится легче, потому что действие, как известно, растворяет тревогу.
– Чёрт… Так не вовремя, мне как раз повышение обещали.
Саша работает в городском управлении в паре часов езды от нас. Если эта история закончится скандалом, то отразится и на его карьере.
