Утро разбудило меня противными криками проводницы - тетка с кем-то ругалась визгливым голосом, стращала милицией и едва ли не всеми карами господними. Лучше любого будильника, честное слово, во всяком случае, на порядок противнее! На столе уже стояли стаканы с чаем и нарезанный вафельный тортик, щедро усыпанный орешками поверх шоколада. Марк и Егор сидели на свободной нижней полке и терпеливо ждали, когда я проснусь.
- Доброе утро! - потянулась я сладко, откинув одеяло и наблюдая, как у мужчин темнеют от страсти глаза.
- Утро? - Егор сексуально усмехнулся, ехидно заломив одну бровь. И так у него это сексуально вышло, что я не удержалась и кокетливо провела ладонями по своей обнаженной груди, пальчиками поигрывая с сосками.
Егор нервно сглотнул и переместился на мою полку. Он присел на краешек, наклонился, обдавая меня мятно-ментоловой свежестью, но я быстро отстранилась.
- Ой, нет, мне надо почистить зубы! - спохватилась я, выбираясь из-под одеяла. Я поспешно одеваюсь, беру из сумки косметичку с принадлежностями и сайгаком скачу в туалет. Рядом с санузлом расположен тамбур и там, как всегда, накурено, стоят какие-то хмурые, небритые мужики в растянутых, сероватых от долгой носки майках и курят, да так, что через заляпанное окошко из-за дыма не видно их одутловатых рож. Туалет был заперт изнутри, и пришлось ждать. В носу защипало от табачной вони, и я чихнула, привлекая к себе внимание маргиналов в тамбуре.
Дверь с окошечком распахивается, пропуская еще больше клубов дыма и из тамбура выходит один из курильщиков.
- А что это мы тут такие одинокие? - ухмыляется он и тянет ко мне руки, разрисованные синими татуировками от самых плеч и по пальцы, — а иди я тебя согрею, сразу грустить перестанешь!
Я делаю шаг назад, отрицательно мотая головой, и упираюсь спиной в стену вагона, мужик в татуировках наступает, сально гуляя мутным взглядом мое тело. А меня всю трясло от гадливости. Да даже мой Васюша и то лучше этого типа, который уже явно залил за воротник! Я старательно, мелкими шажками продвигаюсь к коридору, чтобы заскочить в вагон и добежать до своего купе или хоть на помощь позвать. А то темный зев тамбура, где стоят и продолжают курить не менее кошмарные дружки этого типа и гремят стеклянные бутылки, меня пугает до холодного ужаса, ползущего по коже липкими пальцами. Я так покойников в академии не боялась, как сейчас живых!
- Не прикасайтесь ко мне! - включаю я свой самый грозный вид, который подсмотрела у зав. отделением в аспирантуре, но грязные руки с желтыми от табака пальцами хватают меня за плечи.
-- Что морду кривишь, краля? - мужик сильно меня встряхивает,- сейчас я тебе так сладко засажу, сама ко мне будешь бегать! - ухмыляется он, обдавая меня зловонным дыханием изо рта и припечатывая спиной о переборку, и я, кажется, плыву. Только сотрясения мне и не хватало! Еще и изнасилуют безвольное тело. Но отключиться в руках насильника мне не дают.
- Марк! - слышу я крик Егора и вижу его самого. Крепкие руки шатена отрывают от меня наглого маргинала,
- Никогда не смей трогать женщину, мерзкий скот! - Егор пару раз отоваривает нападавшего в лицо, разбрызгивая алые капли из смятого носа, а я чувствую подступающую дурноту и сползаю по стеночке вниз, н меня подхватывают надежные руки Марка. Отключиться окончательно мне не дает вонючая ватка с аммиаком. Кто вообще придумал эту гадость, от которой глаза вылезают из орбит? Я лежу на своем месте в купе, рядом женщина средних лет с добрым лицом и в белом халате бинтует ладонь Егора. Судя по умелым движениям, она профессионал, видимо, фельдшер на этом поезде, если таковые полагаются.
