- Я не зависаю у плиты, не скажу, что люблю готовить, но бабушка научила всему, - встаю от греха подальше и убираю свою пустую посуду в мойку.
Он разворачивается на крутящемся стульчике в мою сторону, проходится взглядом по оголенным плечам, по ногам, прикрытым полотенцем только чуть выше колен. Я теряюсь под этим созерцанием. Сама не знаю, почему теряюсь, я давно привыкла к похотливым взглядам мужиков, особенно на пляже или летом, когда на мне минимум одежды. Но он смотрит как-то иначе, не скрывая интереса, с достоинством и пониманием, что может получить все, хоть сейчас, но не станет этого делать. Скорее всего, из-за принципов. Для него не допустимо насилие над заложницей, это я уже поняла. В то же время, ему совершенно пополам, что об этом подумают, я или кто-то другой. Он позволяет себе любые реакции, он Бог и я сейчас в его власти.
- Через час тебя отвезут в ближайший торговый центр, купишь себе одежду.
Я не ослышалась? Выброс серотонина зажигает в моих глазах огонек, Макс это улавливает молниеносно.
- Даже не мечтай, что там появится возможность сбежать. У тебя будет полчаса, купишь самое необходимое и обратно.
Его голос снова резкий, похоже, мое желание не возвращаться сюда, не на шутку его злит. Хоть бы не передумал.
- Я же не камикадзе, Градов. Я обычная слабая женщина, куда мне с тобой тягаться, - пытаюсь смягчить ситуацию.
Боже, я никогда ни перед кем так не лебезила. Боюсь? Да. Не хочу его раздражать.
- Слабая женщина? Не заметил. – Макс встает со стула, подходит ближе и сморит в упор, откровенно непристойным, взглядом. – Как-нибудь расскажешь поподробнее о своих слабостях?
Смесь опасности и магнетизма накрывает, словно волной. Я стою перед ним в одном полотенце, мы оба понимаем, о чем он говорит, мне становится жарко только от того, что я представляю себя с ним в постели. Понимаю, что этого не стоит представлять, но наваждение не сходит.
Вдох-выдох. Наконец, прогоняю картинку, это самая нереальная фантазия. Я же его ненавижу, приходит на ум.
Делаю шаг назад и отступаю, на этом расстоянии прихожу в себя и пячусь на выход из комнаты.
- Спасибо! – бросаю уже перед тем, как скрываюсь из виду и спешу к себе.
Через час возле двора останавливается желтый спорткар. Одна из двух горничных, которые снова пришли натирать все до блеска, сообщает мне, что за мной приехали и мгновенно испаряется вниз.
Я тоже спускаюсь, выхожу по широкой аллее к воротам, в груди дрожит непередаваемый восторг. По ощущениям, я провела взаперти в два раза больше реального, и эта поездка приятно бодрит.
Когда подхожу к воротам, калитка открывается. Охранник со стороны улицы выпускает меня на волю. Возле машины, в уверенной грозной позе, меня ожидает молодой человек лет до тридцати. Снова кавказец, мелькает в мозгу, накачанный и по виду, отмороженный. Теперь понятно, почему Градов сказал, что бежать – плохая идея.
- Здравствуйте, - останавливаюсь, не понимая куда мне садиться.
Он молча кивает, открывает заднюю дверь, я устраиваюсь в кресле дорогого кожаного салона, и мы отъезжаем от двора.
Днем здесь все выглядит по-другому. Мне доводилось видеть богатые районы с большими особняками, я бываю иногда в гостях у знакомых дяди. Но здесь какой-то инопланетный уровень – что не особняк, то дворец. Наверное, здесь живут самые сильные мира сего. Откуда у Градова в таком возрасте столько денег? От папы? Не верю, что в тридцать с копейками, или сколько там ему, можно столько заработать честным трудом. Наверняка замешан в криминале и всяких нелегальных делах. Боже, скорее бы закончилась эта история.
