Девушка мотнула головой.
– Если мы подчинимся Ему и его условиям, придуманным когда-то давно, то умрем. Для истинно добрых дел можно и рискнуть, а грехи искупим потом, когда испытания закончатся. Вот подумай: разве подчинение на смерть себя и других из-за голода не есть грех?
– Времена изменились, – ответила Эмили.
– Да, но я говорю про начало, когда воровство у нас только зародилось, – молодой человек поднялся, обошел кресло и оперся о спинку. – Ты все же права и теперь это дело гибнет, а значит – все было не зря. Без воровства мы не смогли бы дожить до этих времен и добиться сегодняшнего состояния, но спокойно вздыхать еще рано.
– Но вы же ужасно рискуете! Что если вас поймают?
– Когда мы воруем, Зенитцы не замечают этого. Им всего достаточно в избытке. Мы просто берем лишнее, будто Робин Гуд и его шайка… Добровольно это они никогда не отдадут. Не-ет. Их желание избавиться от нас не иссякло. Власти до сих пор считают нас отходами человечества. Людей давно перестали делить по расам и нациям. Людей делят на богатых и бедных. И это задело все семь наций, не смотря на их объединение. Каждый стремится тебя упрекнуть – от Королевы Англии до последнего пса. И не дай Бог они вспомнят об их проклятой программе уничтожения… Тогда все будет напрасно. Все стремления пойдут к черту, а то, что мы строим, назовут Утопией. По сути, мы возводим город на минном поле.
– Это страшно, – вздохнула Эмили. Все это время она увлеченно слушала его. Никогда до этого Ворон так много не говорил. Будто поднялась особенно важная для него тема, которую он не мог не увенчать тирадой. Его голос просто очаровывал.
– И страшно не все это потерять, а снова пережить этот ужас, бессмысленные смерти…. И тогда нам уже не удастся спрятаться в глубине Рудимента. Нас просто затопчут, – зловеще прошипел он.
– Но… А мы готовы к этому?
– Предельно. Главное – быть готовым морально. Твое счастье, что ты не застала начала. Взглянула бы на нас тогдашних – не стала бы ругать за то, что мы делаем сейчас.
– Мы? – только сейчас Эмили услышала в его словах «мы» и «нас». – Но разве ты не работаешь в Зените? Я надеялась, что хотя бы ты остался единственным честным человеком, хотя бы ты на самом деле работаешь в Зените… Ты тоже вор?
– Но мы же вроде уже все разъяснили…
– Я не сказала, что простила ложь, – девушка встала и отвернулась к окну.
Наступила пауза.
Тишина свистела в ушах, доводя до безумия шумом кровяного давления и стука взволнованного сердца.
Где-то далеко-далеко раздался гул птичьего гвалта. Он нарастал, нарастал, превратился в карканье…
– Я их главарь, – легла холодная рука на плечо девушки.
Бледно-синие длинные пальцы обмораживали ее плечо и холод быстро добрался до сердца, будто жидкий азот. Эмили в испуге замерла и не осмеливалась взглянуть ему в глаза. Даже не могла сбросить руки, что так тяготила ее.
Черный вихрь за окном закрыл солнце, пуская лишь редкие, короткие лучики, раздражающе прыгающих по полу.
Карканье оглушило обоих.
«Вор! Вор-р!» – кричали они.
«Вор-он!»
Но он теперь не искал среди них «особую». Теперь нет смысла искать, очевидно, мертвую птицу, ему бы не упустить ласточку, что вот-вот выпорхнет из его огромной пыльной клетки. И вряд ли вернется. Ей нужна свобода.
«Вор-он! Вор-он!»
Большего выдержать она не могла.
Эмили выскользнула из-под его руки и убежала прочь под утихающее карканье.
Мелкие камешки и грязь вихрем вылетали из-под сапог.
