Потом байк его взорвался прямо на старте. Такой ядерный гриб, как в кино показывают, и больше он не приходил.
– В принципе, все это нормально, – Марина пожала плечами, – детские иллюзии, от которых, в конце концов, надо было избавиться, и ты придумала такой, вот, конец. Это называется синдром…
– Знаю, как что называется!.. – перебила Светка, – думаешь, отец не таскал меня к психотерапевтам?.. Только как ты объяснишь, что когда я реально стала жить с мужиком, то была уже не девушкой?
– При мастурбации всякое случается, – заметила Алина.
– Ну, тебе конечно видней! – огрызнулась Светка.
– Свет, неужто ты считаешь, что он, в натуре, приходил? – погасил конфликт Женя.
– Без комментариев, – Светка загородилась рукой, как делают «звезды», не желая общаться с прессой, – я рассказала. Теперь твоя очередь.
– Да?.. – Женя почесал затылок, – я, честно говоря, и не знаю… А можно не про привидения? А то я как-то…
– Конечно, можно! Я почему про них вспомнила, – пояснила Светка, – если командиры выкатили нам призрака на озере, то, чтоб в тему было.
– Ладно, – Женя закурил, и в это время дверь распахнулась.
– Нашел! – Никита победно поднял над головой гитару.
– А мы ужастики слушаем, – остудила его пыл Алина.
– И чья очередь? – Никита уселся рядом с ней, поставив гитару на пол, и оперся на гриф.
– Светка тут выдала как трахалась с призраком; теперь, вот, Женькина очередь… Никит, может, лучше ты споешь?
– Я – как общество.
– Общество «за»! – обрадовался Женя, и никто не стал возражать.
– Ну, пеняйте на себя. Голос у меня никакой…
– Давай. Чего ты цену набиваешь? – подстегнула Алина.
Никита усадил гитару на колени, провел по струнам, прислушиваясь к звучанию.
– …Ночью все мысли красивы и смелы,/ Ночью курки на дуэлях взводились, / И кто ты, забыв на мгновенье, поверишь/ В собственную непогрешимость./ Звезды с небес ты срываешь в букеты,/ Станешь прекрасен, и честен, и верен,/ На свитерах заблестят эполеты/ И шпага пути до сердца промерит…/ Но луч восходящий бежит по постели,/ И мысли другие ведет на постой – / Разом с плеч эполеты слетели,/ Как самый последний осенний листок;/ И женщина плачет от нашего скотства,/ От наших измен и бессовестной лжи./ Штормом разбитый любви твоей остов/ В песке неурядиц давно уж лежит…/ Но вечер подходит, и плечи ссутулив,/ Плетешься в свой угол, где кресла и бра,/ И вновь в полумраке шесть твоих стульев/ Станут врагами, как и вчера./ Ты с нимбом, во злате; герой и творец ты;/ Ты вновь побеждаешь, противник бежит…/ И ждет тебя в красной ливрее дворецкий,/ И жаркие ласки наложниц твоих!..
– Класс!!.. – воскликнул Женя, – это ты сам придумал?
– Нет, у «Мумий Тролля» слизал, – обиделся Никита, – сам-то ты, как думаешь?
– Никит, а ты не пробовал сделать альбом? – спросила прагматичная Марина, – сейчас ведь это не проблема.
– Не проблема. Только нужны бабки, которых нет. Да и тематика чуть не та – сейчас ведь что поют? «…Ты целуй меня везде, восемнадцать мне уже…»
– Зря ты так думаешь, – Марина пожала плечами, – я «Шансон» слушаю, и мне нравится.
– Никит, – Алина положила руку ему на колено, – спой еще.
– Ты прикинь, – поддержала Марина, – нас ведь будут смотреть миллионы зрителей. Вдруг какой-нибудь крутой продюсер обратит внимание?..
– Точно! – Женя даже зааплодировал, – Мэри, ты – гений!
– Ну, давайте, – склонившись к гитаре, Никита откашлялся.
* * *
Едва коснувшись подушки, Лиза стала опускаться на дно темного бездонного колодца. Это не было падением, скорее, полет перышка, плавный и приятный. Время потеряло ценность, ибо темнота скрадывала его так же, как и пространство; потом возник свет. Он проявлялся постепенно, поэтому ничуть не пугал, доказывая только то, что бесконечности не существует. Лиза узнала собственную квартиру – оказывается, даже сны приводили ее не в сказку, а опять же на кухню. Слава богу, хоть утром она перемыла всю посуду.
