– На стол… хихххт…
Она запрыгнула на столешницу, с болтающимися у лодыжек штанами, и стиснула зубы, когда он вскрыл ей вену на руке маленьким лезвием. Затем он сосредоточенно проследил за тем, как ее кровь стекает в неглубокий оловянный тазик, – его лицо находилось к нему так близко, что казалось, он вот-вот ткнется в кровь носом. Вручив Блажке льняную повязку, чтобы остановить кровотечение, он вернулся к шкафам.
Наконец он повернулся к ней и уставился куда-то между краем стола и полом.
– Расскажи мне, как это началось… фляп.
– Я уже расск…
– Расскажи! – Костолыб предупреждающе выставил руку. – Еще раз.
Блажка набрала воздуха в грудь, пытаясь таким образом набраться терпения.
– На наше копыто напал Меситель. Ему нужна была я, потому что во мне течет эльфийская кровь. Он собирался принести меня в жертву и исцелить Топи Старой девы или вроде того. Он был… неудержимым, мать его.
Блажка поймала себя на том, что пялится на свой шрам на внутренней стороне предплечья. Еще один был на плече, но его разглядеть было трудно, так что она протянула руку и провела пальцами по его бугорку. Оба достались ей от руки Штукаря. Еще три украшали бедро – их она видела и сейчас. Ими она была обязана себе самой. Это были далеко не единственные шрамы на ее теле, но только они остались от ран, которым надлежало ее защитить.
– С нами был чародей. Он сказал, что моя кровь защитит меня от прикосновений Месителя.
– Сссп… Его прикосновений?
– Месиво, – сказала Блажка. – От него теряешь сознание.
– Оно усыпляет. – Костолыб хмыкнул. – Продолжай.
– Штукарь… чародей, оказался прав. Он меня порезал. Я вошла в месиво, вытащила оттуда долбаного болотника, бросила его в печь, и теперь он мертв. Не знаю, что еще рассказывать.
В повисшей тишине Костолыб задумался. Он осмотрел шрамы у нее на бедре, проворно исследовал их пальцами.
– Раны позволили месиву просочиться внутрь. Пустить… хлоп… корни. Сколько уже прошло? Точно?
Блажка задумалась.
– Около шестнадцати месяцев.
– А когда… шляк… заболела?
– Четыре месяца назад… кажется.
– Кажется?
– Тогда был первый приступ. Первый раз, как я выхаркала это дерьмо.
– Ссск… Но слабость чувствовала и раньше?
Блажка кивнула, ненавидя признавать, что это так.
– Какими другими путями оно изгонялось?
– Чего?
– Кхлот… Ты его высирала? Выссывала? Высмаркивала через нос?
Блажка почувствовала укол паники.
– Нет, нахрен! А что, такое возможно?
Костолыб не ответил, только поднес длинные пальцы к своему напряженному лбу, чтобы его потереть.
– А что насчет крови из твоей утробы? В прошлый… хлюп… раз, как ты была здесь, у тебя не было крови после атаки.
Это было правдой, но тревоги не вызывало. В отличие от мужчин, женщины-полуорки не были бесплодны, но и не были слишком плодовиты. У Блажки кровь могла не идти годами, а потом появиться несколько месяцев кряду. Берил сказала им с Нежкой, что это так и будет происходить неожиданно, пока не перестанет совсем.
– С тех пор, как была здесь, кровь у меня была один раз, – сообщила она. – Два месяца назад. Там ничего не было.
Мужчина задумчиво кивнул.
– Оно выходит у тебя из легких. Живота… хляп… Но сейчас стало хуже. Что именно?
– Я… не могу дышать. Чувствую, как оно шевелится, переливается. И всегда грозит выйти. А когда выходит – будто душит. Мне кажется, я вот-вот умру, а потом оно выдавливается наружу.
– Очень хорошо. Ложись на спину.
Костолыб скрупулезно осмотрел Блажку, уделив особое внимание ее глазам и суставам. Она, как и прежде, перенесла все неудобства от его прощупываний – и ни разу его не ударила. Когда Костолыб закончил, то вернулся к своим шкафам. Она оперлась на край стола, вторгшись в тесное пространство аптекаря-затворника. Он посмотрел на нее, на его исхудалом лице не читалось никаких чувств.
