Поначалу не обращая на них внимания, Блажка забрала у Колпака свое оружие. Когда она застегивала пояс с мечом, появился Костолыб.
– Ах, Мозжок… Клюк… Тебя что привело?
– Не болезнь, Костолыб, – ответил старший кочевник и указал на своего спутника. – Просто показываю новенькому, где ты обитаешь. Вероятно, скоро ты ему понадобишься. Если, конечно, он выживет.
Мозжок подтолкнул спутника, оторвав его от созерцания безумца.
Лекарь выступил вперед и улыбнулся.
– Ссслт… Я к твоим услугам. Хотя и молю, чтобы они никогда тебе не пригодились.
Молодой кочевник пришел в ужас от его страшной ухмылки. Затем сам улыбнулся в ответ, куда более приятно, и протянул руку.
– Меня зовут Лодырь, – представился он, и его улыбка стала шире, когда Костолыб сжал его запястье. В Уделье такое приветствие встречалось редко.
Блажка присмотрелась к этому добродушному полукровке. Он не был худым, как большинство недоедающих кочевников, но даже с учетом этого его имя казалось ей диковинным. Его мускулистая фигура никак не отождествлялась с леностью. Напротив, в Лодыре было что-то от леопарда: его тело даже в покое, казалось, было готово совершить внезапный прыжок. Волосы Лодыря, в отличие от растительности его спутника, росли на макушке и завивались в мелкие кудри. Татуировок на руках у него не оказалось, и, заметив это, Блажка еще сильнее сдвинула брови. Когда ездока исключали из копыта, его братья вымарывали его татуировки лезвиями топоров, помечая как изгоя и стирая его связь с братством. У Мозжка с Колпаком до сих пор имелись такие шрамы, но на синевато-серой коже Лодыря никаких повреждений не было – ни старых, ни новых. Черт, казалось, у него вообще никогда не было татуировок.
Блажка оставила их отсутствие без замечания. Она не могла поступить иначе. Кодекс копыта предписывал не расспрашивать вольных ездоков об их прошлом.
На нем были ездовые штаны, но в отличие от Мозжковых они не выгорели на солнце и не пропитались потом. Только выветрились, конечно, но ничуть не прогнили. В руке он держал крепкий лук, изготовленный на уньярский манер. Свины обоих кочевников выглядели шустрыми, крепкими, лишь у пятнистой свиноматки Мозжка Блажка заметила повреждение ноги.
Костолыб тоже его заметил.
– У Мертвой Невесты… ссслк… задняя левая нога припухла. – Он подошел, чтобы сесть перед свиньей на корточки. Пока они с Мозжком переговаривались, Лодырь заметил Блажкин взгляд.
И подмигнул.
– Даже твой немногословный друг представился, – проговорил он игриво. – Надеюсь, услышу твое имя, пока ты не ускакала. Если, конечно, ты здесь не за лекарством от немоты – иначе позор мне!
Мозжок, нахмурившись, мотнул на него головой.
– Позор тебе, потому что это – главарь Реальных ублюдков, невежда!
Это привело Лодыря в ужас. Он посмотрел на вход в грот, словно надеялся, что оттуда выйдет кто-то еще.
– Я думал…
– Что я выше? – закончила за него Блажка. – Не переживай, член у меня такой же большой, как тебе говорили.
– Простите его, вождь, – сказал Мозжок. – Он совсем пустой, одно только семя да глупость.
– Да, простите его, – Лодырь быстро оправился и вернул ухмылку на лицо, – и скажите ему свое имя.
Затягивая ремень, обхватывавший туловище Щелка, она бросила ему через плечо:
– Ублажка.
– А я думал, копытные имена не бывают такими буквальными, – отозвался Лодырь с благоговением.
Блажка не знала точно, что он имел в виду, но, судя по его тону, оскорблением это не было.
