Вместе с Медом она направилась в дом башмачника. Ни сам ремесленник, ни его жена давно здесь не жили – они присоединились к Шквалу бивней, когда пало Горнило, – зато перед домом сохранился старый плетеный навес. И теперь в месте, где башмачник когда-то шил обувь, их ждала троица непрошеных гостей, охраняемых Абрилом и Петро. Женщина со шрамами вполне пришла в себя и теперь стояла уверенно, скрестив жилистые руки на груди, словно оскорбленная присутствием вооруженных сопляков. Она была не меньше чем на дюжину лет старше Блажки, хотя, возможно, возраста ей прибавляли шрамы. Человеческая женщина сидела, все еще слабая, но в сознании. На ее голове снова был платок из некрашеного льна. Между полукровкой и хиляком стояла троекровная – прислонившись к дверному косяку, чтобы не задевать головой навес.
– Что можете мне рассказать? – спросила Блажка, подходя к ним.
– Я Дача, – представилась та, что со шрамами, выступая на заходящее солнце. – Мы пришли с намерением…
– Мне плевать, как вас зовут и какие у вас намерения. Твари. Расскажите мне про чертовых псов! Откуда они за вами гнались?
Изможденная полукровка никак не отреагировала на Блажкину резкость.
– Мы их не видели чуть ли не до тех пор, пока не заметили эти стены. Но слышали много раньше.
– Тот смех?
Кивок.
Блажка обошла ее, вступила под навес и наклонилась к лицу человеческой женщины.
– Ты сказала, они не естественные.
Эта тоже не дрогнула перед Блажкиным гневом. И неудивительно: шлюхи были приучены к жестокому обращению. Однако воспоминания превратили и без того широко распахнутые глаза в переливающиеся, встревоженные океаны.
– Они не умирали. Щерба попадал в них стрелами, но они вставали. И гнались дальше.
Блажка глянула через плечо на Меда. Тот побледнел.
– У меня на родине есть похожие звери, – словно в оцепенении, заявила хилячка. – Только они меньше. Мы называем их «диба». Они просто животные. Мерзкие падальщики, но просто животные.
– Диба? – повторил Мед. Его способность к языкам позволила передать акцент, с которым говорила женщина.
Она повернулась к нему, сосредоточила на Меде взгляд.
– На вашем языке они известны под названием, которое им дали в старом Империуме. Гиены. Но существа, которые напали на нас, были крупнее любой гиены, что я видела. Это были джинны, я уверена. Дьяволы в зверином обличье.
Блажка не обладала талантами Меда, но когда при ней заходила речь о каких-нибудь тюрбанах, она это понимала. И то, как это звучало, ей не нравилось.
– Откуда ты родом? – спросила она.
– Из Сардиза.
Блажка утвердительно хмыкнула и сощурила глаза.
– Это в Тиркании.
– Империя, может, и захватила мой город, – ответила хилячка, сверкнув глазами, – но это не значит, что я должна ее принять.
Блажка безразлично выпрямилась и вышла, уводя Меда за собой.
– Пора поговорить с братьями.
– А как же мы? – окликнула их полукровка со шрамами.
– А как вы? – ответила Блажка, повернувшись только наполовину.
– У нас есть намерение.
– Лучше бы вам пригодиться там, где вы были. Когда будет безопасно, мои ездоки сопроводят вас обратно в бордель. – И снова повернулась уходить.
– Мы не шлюхи.
Терпение Блажки совсем иссякло еще в начале дня, и она не имела никакого желания выискивать сейчас неиспользованные его капли.
– Нет, полагаю, что нет, – ответила она, повернувшись. – Вы прибирались. А трикратка ваша что, проламывала черепа мужчинам, когда они позволяли лишнее? Или Ресия выставила ее, когда она даже не показалась тем дезертирам на глаза? А то я что-то не помню, чтобы ее видела. – Блажка махнула в сторону сидящей миниатюрной женщины. – А хилячка, такая свежая на вид, я готова спорить, она просто потеряла самообладание. Уверена, Ресия быстро ей с этим поможет. Здесь для вас ничего нет, ни для одной, поверьте мне. Вы пришли зря.
