— Не ругайся на меня. Тебе не идёт злиться.
— Лика, не переводи тему.
Я сложила руки на груди, дочь отзеркалила мою позу, и в этот момент лифт издал звуковой сигнал, заставляя меня вздрогнуть. Совсем нервы ни к черту. Встреча с генеральным выбила меня из колеи. Да и вообще вся прошлая неделя сказалась на моих нервах.
— А он красивый, да?
— Да, — ответила я без задней мысли, просто подтверждая как факт.
Бестужев действительно был очень красивым и видным мужчиной, но… слишком холодным. Удивительно, но фамилия ему подходила. Самая настоящая зимняя стужа, а не мужчина.
— И высокий, — мечтательно протянула Лика. — Совсем как настоящий принц. Мне он понравился.
— Да я заметила уже, — рассмеялась я и быстрее зашагала на служебную парковку.
Злиться на Лику у меня не получалось никогда. Даже до нашей с ней общей трагедии, даже тогда, когда она утопила мой самый первый айфон в своем горшке. Полном, надо заметить, горшке.
— Заметила, что он похож на принца?
— И это тоже.
Кажется, я слишком часто включала Лике диснеевские мультики. Иначе как объяснить ее постоянные мечты о принце? Если только генами… Альбина тоже все время искала принца.
— Все, Анжелика, — строго проговорила я, когда мы подошли к машине, — сегодня ты сидишь тише воды, ниже травы, пока я работаю.
Дочь кивнула и молча забралась на заднее сиденье, устроилась в своем кресле и пристегнулась. Отлично. Я тоже теперь ездила всегда только пристегнутая. Три года назад я вообще думала, что никогда в жизни не сяду ни в машину, ни за руль, но все же практичность моя во мне победила.
У нас была небольшая семья, которая сейчас казалась мне огромной. Мама, папа, сестра, я и малышка Лика. Мы никогда не жили ни бедно, ни богато. Обычная среднестатистическая российская семья. Мама была преподавателем в одном из университетов столицы, а у отца была хорошая должность на крупном металлургическом предприятии. На хлеб с маслом хватало — именно так шутил по вечерам папа. У меня же в детстве были все вещи, о которых я мечтала, так же как и игрушки.
Только я никогда не гналась за чем-то слишком эфемерным и несбыточным, в отличие от сестры, та всегда хотела жить красиво. И это у нее какое-то время выходило очень даже неплохо. Альбина даже помогла родителям взять новую квартиру в ипотеку, сама внесла первоначальный взнос и, пока была жива, помогала оплачивать. Отец долго не хотел оформлять квартиру и сам заем на себя, но Аля отказывалась, словно предчувствовала что-то.
О том, что у нее самой по документам тоже было жилье, я узнала уже позже — после ее смерти. Альбина часто не ночевала дома, иной раз не появляясь по несколько дней. Мы знали, что у нее был мужчина, с которым она нас не хотела знакомила, я предполагала, что тот был женат, а мама только руки заламывала от нетерпения и махала сестре в путь, надеясь, что та вскоре устроит свою жизнь и у Лики наконец-то появится папа.
Кто был настоящим отцом Анжелики, мы не знали, мне иногда казалось, что даже сама Аля ничего о нем не знала. Потому что во время беременности она сильно депрессовала, существенно сбавила свои траты и планку на потребности. Отчество дочери Аля дала то же, что и у нас с ней. По сути, так оно и было: наш с Альбиной папа стал для Лики скорее отцом, чем дедушкой. А Аля же уже через две недели после родов побежала в тренажерный зал восстанавливать свое тело.
— А кому я нужна, расплывшаяся от родов? — недовольно бухтела Альбина и в стопятьсотый раз начинала мне объяснять, как важна наша женская красота и что мы, пока молоды, должны пользоваться этим. — И деньги всегда вкладывай именно в себя в первую очередь, поняла? Поняла меня?
