Вероника смотрела на служанку: да она не бесстрастная, как хочет показать, а ужасно напугана. Гордеев не только работников своих в ежовых рукавицах держит, но и дома никому спуску не даёт. Что, впрочем, ожидаемо. И зачем ему ребёнок с таким характером? Растить по спартанской схеме воспитания? Упал, отжался, поменял подгузник сам?
Кристина в ожидании ответа всё сильнее нервничала: Ника заметила, как дрожат её руки. Конечно, она могла бы сказать, что девушка сама виновата в том, что Всеволод так суров. Гордеев терпеть не может трясущихся перед ним как осиновый лист. Наглецов тоже не переваривает, но хотя бы не давит на них — сразу вышвыривает. Но, какими бы ни были мотивы босса, всё же нельзя так сильно запугивать людей. Раз девушка держится в его доме, значит, нет другого выбора. Может, она мать-одиночка или содержит больную маму.
— Хорошо, — осторожно прикоснулась Ника к руке Кристины. — Подождите здесь, пожалуйста. Помощь мне не нужна, я умею пользоваться краном.
Казалось, служанка выдохнула с облегчением, но головы не подняла. Вероника повернулась и вошла в комнату. Двери за её спиной мягко захлопнулись. Ника растерянно осмотрелась в полумраке, поискала, где включить свет, и когда тот внезапно вспыхнул, будто к месту приморозилась.
С изумлением, к которому примешивалась изрядная доля отвращения, она осмотрела большое помещение с огромной круглой кроватью посередине. Кровать есть, но спальней это трудно назвать. В центре мягкого, укрытого чёрным шёлком круга высился блестящий шест, а на потолке серебрилось зеркало. Но хуже было то, что на обтянутой алой тканью стене во множестве висели странные приспособления, а у противоположной стены стояли… больше всего это походило на то, что Ника видела в учебнике про средневековые пытки, только без ржавчины и крови.
А ещё тут ужасно пахло! Отвратительная сладость, казалось, пробиралась в рот, щекотала нёбо, сразу подкатила дурнота. Вероника попробовала было глубже дышать, но стало только хуже. Её вырвало на алый ковёр, силы будто ушли вместе с остатками еды. Ника упала на колени и, покачнувшись, сквозь туман увидела, как открываются двери и кто-то бежит к ней. А потом с изрядной долей облегчения поддалась мягкой темноте.
***
В своём домашнем кабинете Гордеев, развалившись на кожаном кресле, с кривой ухмылкой наблюдал за помощницей. Идёт по коридорам, по сторонам не смотрит, только под ноги, богатства будущие не оценивает… Но он видел, как разгорелись глаза Вероники, когда она вошла в дом! На лице появилось мечтательное выражение. Не терпелось понаблюдать, как оно изменится, когда Ника увидит спальню.
Интересно, сбежит ли она или же, наоборот, воодушевится? Девушки из элитного эскорта не убегали, даже если в спальне Гордеев их ожидал в компании друзей. Наоборот, призывно улыбались и «готовились» в прилегающей ванной с завидным энтузиазмом. Подобные посиделки снимали накопленный за рабочую неделю стресс и ни к чему не обязывали. Друзья оставались довольны, богатеющие шлюхи молчали.
Вот Вероника подошла к дверям, но Кристина будто окаменела у входа. Что эта девчонка задумала? Смотрит на Нику, что-то говорит… Предупреждает? Рыкнув, Всеволод схватился за сотовый: всю игру испортит! Гордееву нужно видеть искреннюю реакцию помощницы, чтобы понять, обманывает ли она или честна… то есть более-менее честна перед ним.
— Если посмеешь хоть пикнуть, — прошипел Всеволод, — я позабочусь, чтобы ни ты, ни твои друзья или родственники… даже твоя собака не смогла жить в этом городе. А возможно, и в этой стране!
