Аня с Милой переехали ко мне вчера вечером. А на утро я зачем-то пошел в детскую.
В принципе, было воскресенье. Изредка я позволял себе сделать этот день выходным. Или хотя бы отправляться по делам не спозаранку.
Вот и сегодня решил, что можно прикинуться ленивцем. В конце концов, впервые за несколько лет, я находился в своем доме не один.
— Ты что-то хочешь мне сказать? — хмыкнул я, внимательно наблюдая за тем, как Мила открывает свои сонные глазки, потягивается и начинает ворочаться.
Глаза у нее были светлые. Как у меня. И ее матери, собственно говоря. Глаза. Они пока что ни о чем не говорили. Волосы? Я аккуратно поднял малышку и прижал себе. Ее затылок как раз оказался аккурат напротив моих глаз.
Ну, что я мог сказать? Какой-то рыже-каштановый пушок…
— Не блондинка, уже хорошо, правда? — усмехнулся я, удобнее устраивая малую на руках. Малышка что-то угукнула в ответ.
— Не любишь блондинок? — прозвучало сзади и я понял, что мы с Милой уже не одни в комнате.
Повернувшись, увидел еще немного сонную Кикимору.
Аня еще была в пижаме. Худая, несуразная, с волосами мышиного цвета, заплетенными в небрежную косу.
— Закончил обсматривать? — недовольно пробубнила Заболотская, зыркнув на меня своими огромными глазами.
— Причесалась бы хоть, — огрызнулся я в ответ.
Она подошла ко мне и забрала ребенка на руки.
— Мне надо ее покормить, искупать, переодеть.
— Ладно, понял, — кивнул в ответ. — Не задерживайтесь только. На сегодня есть планы.
— Какие еще планы?
— Поторапливайся, давай, — бросил я напоследок, выходя из детской и прикрывая за собой дверь.
А планы у меня были грандиозными.
6. Глава 6
Не знаю, почему мне было обидно. Правда, я не понимала себя. Любая другая девушка обрадовалась бы подобному. Магазины, салоны, дюжины пакетов с модной, брендовой одеждой, аксессуарами, косметикой, духами.
Любая бы.
Но только не я.
План Максима меня отчего-то расстроил, не обрадовал, хотя он, наверняка, думал, что все будет как раз наоборот.
На деле же меня не покидало чувство, что Максим меня стыдится. Что, если я откажусь от покупок всех этих вещей, что выбрала для меня его помощница, он попросту побрезгует выходить со мной на люди.
Не то, что в свадьбы играть.
Неприятно. Будто бы я была человеком второго сорта.
Нет, с одной стороны, я его понимала. Мы были друг другу не парой, и, кстати, я об этом уже упоминала, еще там, за ужином в ресторане несколько дней назад. Но так откровенно выражать свою неприязнь и брезгливость… наряжать мне в дорогие тряпки, будто я его новая кукла, а не человек…
И ведь он даже не дал возможности выбрать что-то самой. Значит, не доверял вкусу. Ведь не доверял же? Иначе как понимать эту длинноногую брюнетку модельной внешности, которая меня таскала по бутикам уже второй день? Ее звали Света, и я ненавидела ее уже только за то, что Максим ей «доверял».
Не знаю, кстати, почему. Не спрашивайте меня. Может, это была та самая ревность, о которой я подумала в первую очередь. А, может быть, что-то еще. Может быть, мне было просто неприятно то, что мне он как раз-таки не доверял.
Мне и моему второсортному, деревенскому вкусу.
Нет, ничего подобного он мне не говорил. Но наверняка думал.
Наверняка.
Иначе не приставил бы ко мне эту двухметровую девицу, длина ногтей которой меня пугала. Мне кажется, при желании ее маникюр можно было использовать, как оружие.
Света меня до жути раздражала. Что бы я не взяла в руки, чтобы рассмотреть, что бы не приложила к телу для сравнения, она тут же выхватывала у меня эту вещь, делала лицо, мол «ну ты и колхозница, о, боже мой» и отшвыривала ее в сторону, куда подальше.
